Молодой азербайджанский писатель Эльчин Сафарли, за которым стойко закрепился шлейф самого душевного автора с Востока, приобрел широкую известность в 2008 году после выхода дебютного романа "Сладкая соль Босфора". Популярность вокруг его имени не утихает и по сей день, а выход каждой новой книги вызывает неподдельный интерес публики. На его счету – двенадцать романов с проникновенным сюжетом о людских потерях, смысле жизни и любви, где каждый между строк узнает в мыслях и поведении главных героев самого себя. Сафарли в интервью корреспонденту РИА Новости Екатерине Сошниковой рассказал, почему жанр комикса сдвинулся с мертвой точки, к чему приводит активное пользование социальными сетями, посоветовал, с каких книг начинать знакомство с его творчеством и какие из своих романов он хотел бы увидеть на большом экране.
- Эльчин, американский драматург Эдуард Олби сказал, что "писательство - это контролируемая шизофрения". Чем писательство является для вас?
- Для меня это не только отдушина. Писательство - моя форма жизни, медитация. Когда сажусь за новую историю, которая каким-то неконтролируемым, неизведанным образом рождается во мне, я погружаюсь в пространство, где перестает существовать время. Прикосновение к вечности. Но через полгода - год наступает время завершения истории, я вынужден попрощаться, уехать из невидимого города. После по нему скучаю. Учтите, что это не погружение в некое идеальное пространство – там не всегда покой и благополучие, там есть то же, что и здесь, просто градус влияния другой, менее разрушительный.
Недавно вышла моя книга – "Дом, в котором горит свет". Эта история уже живет своей жизнью. И вот вчера, перелетая из Стамбула в Москву, я вдруг остро почувствовал, как скучаю по пасмурным и солнечным дням в этом доме, по героям, их беседам, противостояниям, объятиям. Есть такое мнение, что писатели (а это, как правило, люди с повышенной чувствительностью) прячутся от жестокой земной жизни в своих текстах. Не согласен. Они скорее там, между строк, выстраивают отношение с тем, что беспокоит, изводит и, если хватит терпения и честности, духовно растут. У каждого человека свой путь к богу.
- В одной из ваших книг есть строчки о том, что "обязательно должны случаться приступы дикой тоски". Зачем нужна тоска, и как с этим справляться, особенно, если тоска - в творчестве?
- С тоской бессмысленно бороться. Ее надо знать, принимать и, если есть желание, преодолевать. Борьба, тем более в контексте самого себя, не моя форма отношений. Приступ тоски – составная часть жизни, которая по сути своей контрастна, изменчива, и это хорошо. Смена состояний от тоски к радости, от бессилия к вдохновению сообщает о том, что ты живой. А живое не может быть неизменным.
- Вы родились в Баку, живете в Стамбуле, но, насколько я знаю, пишете свои книги на русском языке. Почему именно на нем?
- Во-первых, у меня русская бабушка - Анна Павловна Смирнова. Сказалось ее большое влияние – она стала моим проводником в мир русской литературы. Когда ты знакомишься с русским языком, его красотой, чуткостью, возникает огромное желание его изучить еще глубже. Так произошло и со мной. Русский язык прекрасен для описания чувств человека.
- "Написанное действует иначе. Ты всегда можешь перечитать - и каждый раз впечатление будет другим, даже если смысл останется тем же". Можно сказать, что именно поэтому вы стали рассказывать свои истории, потому что "написанное действует иначе"?
- Безусловно, история, прочитанная в 19 лет, воспринимается иначе, когда перечитываешь ее в 25. Чудеса искусства. Но не только во имя этой магии я пишу книги. Работа со словом - мой способ стабилизации внутреннего пространства. Иначе платформы под ногами расшатаются настолько, что можно провалиться в темную яму.
- В какой момент вы поняли, что хотите написать книгу? Каким образом подобное пришло в вашу жизнь?
- Смею предположить, что это было решено задолго до моего рождения. Потом всегда что-то вело к этому - любовь к слову, которая появилась благодаря бабушке, желание записывать увиденное и услышанное, чтобы не забыть, не растерять в суете дней. Помню, как забегал домой из летнего дачного сада и быстро записывал то, что видел на улице, что взбудоражило, удивило. Первая публикация случилась в 12 лет в бульварной газетенке, даже гонорар получил и потратил его в школе на сладости.
После школы подал документы на факультет журналистики, прошел с первого же тура. Это были счастливые студенческие годы, хоть я и считаю, что на журналистов глупо учиться, так как это больше история про призвание. В журналистике всегда есть рамки в передаче информации: я не мог допридумать, а мне всегда хотелось. Фантазия не давала покоя. Тогда и подумал, что мне дорога в книги. Там можно фантазировать, сколько душе угодно.
- Если говорить о городах: в каком из городов мира вы больше всего себя любите?
- В Стамбуле. Я себе нравлюсь и в Москве, но в этом городе очень много дел, у тебя не получается максимально сосредоточиться на совершаемом действии. Трудно сохранять осознанность в таком ритме. Стамбул - другое. Когда думаю о себе счастливом, то вижу кадр, в котором иду вдоль обычной стамбульской улицы домой, в округ Мода.
- Вам в этом году исполнилось 35 лет, для многих - это серьезный рубеж, скажем, черта для подведения итогов. Есть ли что-то подобное и у вас?
- 35 в моем случае - это не то, что принесла именно эта дата, а то, что к этой цифре укрепилось во мне. Лучше знаю себя, приятное и гадливое, темное и белое – это все есть и в своих четких отсеках, а не вперемешку. Я все чаще делаю то, что соответствует внутреннему импульсу. Кроме того, стараюсь сохранить честность с собой, учусь позволять людям не быть мною. Из моей жизни ушла хаотичность, появилась сосредоточенность и ещё большая любовь к жизни, прошедшая через тоску и прочие ненастья. Что бы ни случилось, жизнь всегда прекрасна. Я говорю это самому себе, не претендуя, упаси боже, на роль наставника. И на встречах с читателями постоянно отмечаю, что не претендую на роль философа или восточного мудреца, мои книги – это, прежде всего, мой разговор с самим собой.
- Наверняка поклонники вам пишут огромное количество благодарностей за книги.
- Да, часто получаю письма с благодарностями. Часто слышу, что мои книги помогли преодолеть сложный период, что они созвучны с чьим-то внутренним состоянием. Долгое время я отвечал на них. Потом перестал, так как понял, что это отнимает много времени и воспаляет без того воспаленное эго (смеется). В этом вопросе важно не относиться к такому количеству внимания как к данности, чему-то должному, потому что могло быть и по-другому. Когда я начинал, думал, что два года, и кончится это дело. Поэтому для меня счастье быть в этом до сих пор, заниматься этим и получать отклик.
- Завоевав однажды тысячи сердец, вы и через столько лет не перестаете их удивлять новыми книгами. Что вы хотите передать, сообщить читателю через свои книги?
- Что жизнь всегда прекрасна, хоть в ней и есть потери, расставания, дни, когда все разваливается, и сам ты разваливаешься. Думаешь, все, больше не могу. Но наступает утро, и начинается что-то новое в твоей жизненной истории. Хорошо любить жизнь, потому что, когда любишь, ты это транслируешь в мир и тебе это же возвращается. А что может отдать в мир несчастливый, уставший человек? Только усталость… Великий дар - жить, ходить, обнимать, петь, делать глоток кофе или чая, самому, без чьей- либо помощи.
- Многие книги различных писателей в дальнейшем становятся основной для выхода одноименного фильма или сериала. Если взять все ваши произведения, какое бы из них вы захотели увидеть на большом экране и почему?
- Мне уже несколько московских компаний предложили снять сериалы по книгам после ошеломительного успеха в России сериала "Великолепный век". Почему-то меня тоже в эту историю вплести пытались, хотя я вообще не про это. Отказался. Я бы хотел, чтобы мои книги "Дом, в котором горит свет", "Когда я вернусь, будь дома", "Расскажи мне о море", - вот эти три романа из двенадцати были экранизированы. Чтоб это было атмосферное, медитативное кино без динамичного сюжета, без шума, больше созерцания и тишины.
- Вы хотите экранизировать только три романа, можно тогда сказать, что вы их особо выделяете?
- Каждая моя книга - это я в определенный период жизни. Например, то, что написано в книге "Мне тебя обещали" сейчас мне чуждо. Я нахожусь в сложных отношениях со своим ранним творчеством, не посоветовал бы начинать знакомство с Сафарли с его ранних книг, лучше начать с последних четырёх, они более зрелые. Каждая новая книга автора - его любимая. И даже думаешь, что она лучшая из всех. Но года два проходит, перечитываешь ее и понимаешь, что не лучшая (смеется).
- Может подобное ваше неприятие продиктовано тем, что вы - перфекционист?
- Я всегда стремлюсь к высшей, лучшей форме, что мешает, честно говоря.
- В последнее время у нас в стране разгорелись нешуточные страсти вокруг комиксов: кто-то считает их абсолютно бесполезным видом искусства, кто-то, наоборот, полагает, что комиксы являются отличным способом передавать различную информацию. А что комиксы для вас?
- Жанр комиксов пережил кризис и сейчас стал выходить на новую ступень развития. Когда я увидел биографию Эйнштейна, изложенную в виде комиксов с красочными иллюстрациями и замечательными диалогами, я обрадовался, что жанр комикса ожил, сдвинулся с мертвой точки. Вот подросток прочтет этот комикс, заинтересуется и продолжит изучать наследие того же Эйнштейна. Хорошо то, что несёт вдохновение и интерес к жизни, воспитывает в человеке духовность.
- Как-то вы сказали, что "люди стали похожи на прочитанные книги". С чего такие мысли?
- Из-за социальных сетей, точнее отсутствия меры в их использовании. Слишком много раскрывается в этом пространстве в гипертрофированном виде. Там каждая вторая публикация – это соревнование на тему, кто счастливее, худее, богаче, красивее.
Но я все равно верю в человека, я по-прежнему часто встречаю людей-героев, благородных, чутких, с любовью делающих свое дело. Им необязательно быть знаменитыми, это пекарь на нашей улице, который с женой построил приют для бездомных животных, это моя бабушка, вырастившая шестерых детей в сложные годы войны. Для меня они и есть герои, пусть и без знамён на груди.
- В "Когда я вернусь, будь дома" много внимания уделено выпечке, в "Дом, в котором горит свет" сплошные рецепты джемов. Еда для вас что-то особенное, судя по всему?
- Кулинария – одно из моих любимых занятий. Люблю готовить, люблю ходить на рынки, подолгу выбирая еду, впитывать краски, запахи. В период тура живу в отелях, готовить не получается, отчего мучаюсь. Скучаю по своему салату из авокадо, по каше из киноа и овощей.
- Когда порадуете читателей новой книгой, уже пишете её?
- Нет ещё, но история уже есть в моей голове, она приобретает формы, ищу звучание. Написать книгу - это месяца три активной работы, все остальное - вынашивание и обдумывание.
- В ваших текстах много вкусных переплетений, чувственных ассоциаций, что порой задаешься вопросом, каким образом это все укладывается в голове одного человека. Вы и реальный мир ощущаете через призму подобной гаммы чувств?
- Да, это мое мироощущение. И я берегу это в себе. С другой стороны, то, что я описываю, видится мне таким вполне себе обычным, естественным и так странно и приятно, что кто-то видит в этом яркость, талант. Это просто идёт изнутри. Есть литературные приёмы, которые я использую в художественном тексте, усиливаю где-то эмоциональную нагрузку на эпизод, но не более того. Как чувствую, так и пишу.
- Однажды после вас останется лишь звучание этих букв. Какие ощущения при осознании этого?
- Если будет так, то хорошо. Но, честно признаюсь, я не думаю об этом. Просто живу и делаю то, что приносит мне удовольствие.
