БАКУ, 11 янв — Sputnik. Напряжение в отношениях между Саудовской Аравии и Ираном дошли до уровня "холодной войны". Казнь саудитами 47 человек, в том числе шиитского проповедника Нимр ан-Нимра, дала толчок новому противостоянию на Ближнем Востоке. Кроме того, на фоне продолжающейся сирийской войны разрастается новый конфликт между Россией и Турцией. Эти и другие злободневные вопросы международной и внутренней политики, Sputnik обсудил с председателем объединения социальных исследований "Толерантность", политологом Азером Рашидоглу.
– Как вы оцениваете складывающуюся ситуацию?
— Эр-Риад не является независим игроком в регионе. Здесь Саудовская Аравия служит интересам США и Израиля, являясь опорой "Дяди Сэма". Более того, СА, вместе с такими странами, как Бахрейн, Катар, ОАЭ, расцениваются как инструмент давления на Тегеран, находящийся в перманентном противостоянии с Западом. Основная цель западных стран заключается в том, чтобы сохранить контроль над ценами на нефть. То есть борьба идет за прибыль от нефти, а не между радикальными шиитами и суннитами. Вообще, шиитско-салафитские противоречия не являются предметом теологического спора, речь идет исключительно о дипломатии нефтяных труб. Что сегодня происходит в Сирии? Тегеран поддерживает правительство Асада, Эр-Риад с первых дней сирийской войны поддерживает сирийскую свободную армию и продолжает в том же духе. Собственно, СА является основной страной, поддерживающей "Исламское государство" ("ИГ"). В любом случае, главную финансовую подпитку эта террористическая организация получает именно от саудитов. А для успешного проведения этой политики используется религия. Не исключено, что в ближайшее время Ближний Восток превратится в полигон шиитско-суннитской войны. То, что все происходящее является составной частью теории управляемого хаоса, совершенно не требует комментариев. Это аксиома.
– Как все происходящее может отразиться на взаимоотношениях Тегерана и Вашингтона?
— Переговоры могут быть приостановлены. Наихудший вариант – Тегеран возобновит свою программу по созданию ядерного оружия и достигнутые с Западом договоренности потеряют свою актуальность. А Израиль только этого и ждет. Перспектива поставки нефти напрямую на Запад не отвечает интересам многих стран региона. Дело в том, что главный союзник США в регионе, Эр-Риад, также весьма ревностно относится к соглашениям Тегерана с Западом. Саудиты хотят сами завладеть нефтяными месторождениями в регионе. Если вы помните, в 2011 году саудиты, руководствуясь договоренностями с суннитским большинством Пакистана, ввели войска в Бахрейн и, конечно же, основная цель была опять-таки нефть. Тогда Иран тоже захотел вмешаться, однако СА, Турция и Запад предупредили ИРИ, что никакого вмешательства не допустят. Как видите, напряжение в отношениях между Ираном и СА существуют уже давно. На сегодня давление Эр-Риада также беспокоит и Анкару. Турция придает большое значение ближневосточной дипломатии и стремится стать лидером региона. А это, в свою очередь, никак не отвечает интересам Ирана.
– Значит, вы тоже подтверждаете, что в корне происходящего лежит теологический фактор…
— Это так кажется только на первый взгляд. Если присмотреться внимательно, то мы увидим, что все это больше борьба за Ближний Восток, нежели борьба религиозных течений. Иран начинает всерьез вмешиваться в ближневосточные процессы. Не стоит забывать, что в Сирии действует иранская армия и поддерживаемая Тегераном "Хизбулла". В Сирии Иран борется с сирийской оппозицией.
– Но ведь воюют мусульмане…
— Ну, вообще подавляющее большинство жителей Ближнего Востока – мусульмане. А так как все они принадлежат к различным течениям, любой процесс легко переходит в религиозную плоскость. Жители региона становятся участниками не только религиозного, но и глобального политического процесса. То есть те, кто присоединяются к религиозным войнам, сами того не ведая, становятся на сторону каких-то глобальных сил. Эти процессы всегда развиваются на фоне не идеологических, а геополитических и глобальных экономических интересов.
– Чью сторону должен занять Азербайджан — шиисткого Ирана или салафитской Саудовской Аравии?
— С одной стороны, шииты составляют большинство в Азербайджане. С другой стороны, мы видим, что СА остается союзником Азербайджана, не имеет дипотношений с Арменией, в то время, как Иран с армянами тесно сотрудничает. Тут надо следовать трезвой логике, которая требует того, чтобы Азербайджан остался нейтральным. Однако, это противостояние раздулось настолько сильно, что не исключено вовлечение в этот процесс официального Баку в какой-то ни было форме.
– Как это может отразиться на Азербайджане?
— В Азербайджане, на фоне ослабления демократических институтов, вероятность возникновения этнических или религиозных конфликтов очень высока. Ослабление демократии всегда открывает дорогу радикализму. Еще один фактор, провоцирующий такое противостояние – проявление социальной несправедливости. Наличие проблем создает необходимые условия для тех, кто ищет повод для национального противостояния, обвинив во всех бедах основной этнос и власть, как носителя этого доминирующего этноса. Поэтому, чем дальше мы от таких конфликтов, тем лучше.
– Как Вы расцениваете напряженность в отношениях между Россией и Турцией?
— То, что сейчас происходит между этими двумя странами, несмотря на пафос и жесткую риторику, первоначально отвечало интересам как Москвы, так и Анкары. Образ внешнего врага был важен и тем и другим, как часть политтехнологии, используемой в целях повышения авторитета лидеров в своих странах. Но долго так продолжаться не может. Нельзя забывать, что в Сирии Вашингтон не выступил открыто против Москвы и ограничился поддержкой Анкары. Думаю, что Россия в Сирии надолго не задержится и напряженность между Турцией и Россией скоро пойдет на убыль. Москва уже начинает мириться с Украиной. А Турция является важным региональным игроком и будет следовать своим интересам. Анкаре надо закрепиться на Ближнем Востоке – в этом заключается их основная стратегия. В принципе, это политика так называемого неоосманизма, и Турция ее проводит довольно успешно. В то же время Россия также заинтересована в нормализации отношений.
– Как бы Вы определили нынешние отношения между властью и оппозицией в Азербайджане?
— Экономический кризис предполагает изменение в политических взаимоотношениях. Власти вынуждены пойти на реформы, и думаю, демократические послабления также неизбежны. Глава государства в своих последних выступлениях говорил об этом достаточно открыто. Однако в стране следует сформировать новую систему отношений. В действительности, речь идет о формировании новой оппозиции. Завоевывать сочувствие электората одними сезонными мероприятиями невозможно. Протестный электорат не хочет слышать одну только критику, он ждет тех, кто покажет выход из сложившейся ситуации. В последнее время в Азербайджане независимые экономисты продемонстрировали себя как истинные реформаторы. Это уже альтернатива, и я уверен, что в будущем именно такие эксперты создадут основу для новой политической плоскости. И речь идет не только об экономических экспертах, мы видим, как политологи, политические обозреватели также начали выступать вне зависимости от своих политических убеждений, с позиций объективной цивилизованной критики. Это и есть основополагающий фактор нормализации отношений.
