Дизайнер месяца: Анар Скандар

Не остановившись на достигнутом, он вместе с основателями еще двух местных брендов открыл шоурум Stock in Stock Out, представив необычную для Азербайджана бизнес-модель и в этот раз совершив революцию в сфере ретейла. Ему всего 22 года, но у него уже множество планов по покорению международного мира моды. Некоторыми из них он поделился с нами в этом интервью.

Вашему вниманию — первая часть нашего разговора. Беседовал с Анаром Эмиль Ахундов.

Sputnik Style открыл для себя дизайнера Анара Скандара в рамках проекта Azerbaijan Fashion Week. Но ознакомившись с твоими предыдущими интервью, я с удивлением узнал, что уже в 16 лет ты шил своим одноклассницам платья на выпускной бал. Как они доверились тебе в столь молодом возрасте?

Да, был такой опыт. Но если честно, то, что я создавал в 16, и то, что я делаю сейчас, — это небо и земля. А началось все довольно просто. Я довольно неплохо знал математику, так как ходил к частным репетиторам, и когда учительница что-то объясняла, я часто уже был знаком с темой урока, поэтому на занятиях часто рисовал. Тогда мои работы уже были развешаны по всей школе. 

Помимо портретов учителей и одноклассников я также рисовал платья, и как-то раз одноклассницы, увидев мои наброски, попросили: «А давай ты нам на выпускной создашь платья?» В тот момент я не думал об этом как об источнике заработка… Мы вместе сходили в единственное знакомое мне на тот момент место, где продавались ткани, — в ЦУМ. Я был немного расстроен довольно скудным ассортиментом, но что-то удалось выбрать. У меня была знакомая портниха, которая сшила по моим эскизам наряды одноклассницам. Вроде все остались довольны (смеется).

А ты сам умеешь шить?

Умею, но не сказал бы, что на профессиональном уровне. Если бы свои коллекции я отшивал сам, я бы, наверное, ничего не продал (смеется). Потому что шью я не так аккуратно, как того требую от других. Мои портнихи очень терпеливые, потому что иногда один и тот же шов я прошу переделать по шесть-семь раз, пока не добьюсь, чтобы он стал идеально прямым.

Помнишь первую вещь, которую сшил самостоятельно? 

Это была обычная майка, и сейчас она, наверное, используется дома в качестве тряпки (смеется). Я не смог довести ее до ума, это был очень неудачный экземпляр. У меня не было профессиональной швейной машинки, была лишь старая, оставшаяся от бабушки. Но лекала для своих портних я, к примеру, создаю сам. А вот так, чтобы сшил, надел и пошел, — это не про меня.

Понятие красоты формируется в детстве. Вспомни, что тебе казалось самым красивым, когда ты был маленьким? И вообще, каким было твое детство?

Детство было крайне спокойным. Мы жили на Ази Асланова, папа в тот момент пытался строить бизнес. А меня интересовали только машины. В целом мое увлечение дизайном можно разделить на периоды. В детстве я был уверен, что стану дизайнером автомобилей, и все свободное время рисовал машины всех размеров и форм. 

Затем, когда я играл со своей старшей сестрой, мы вместе рисовали одежду. Я рисовал те предметы гардероба, что видел у мамы и бабушки. У мамы, помню, было одно платье в горошек, которое мне на тот момент казалось самым красивым на земле. Еще мне очень нравилось, как одевалась моя тетя Кямаля, у нее потрясающий вкус. Кстати, у нее по сей день обширная коллекция винтажных вещей от самых разных мировых брендов, которую даже нестыдно экспонировать на отдельной выставке. 

Классе в третьем я решил стать дизайнером интерьеров, прямо горел этим. О другой профессии даже мечтать не думал. К шестому-седьмому классу мое намерение стать архитектором окрепло, и я стал придумывать и рисовать здания. К примеру, нарисовал одно, оригинальное, а потом увидел строящийся комплекс Yeni Həyat и обомлел — уж очень было похоже на мои зарисовки в альбоме. 

Кстати, если меня сейчас спросить, кем бы я стал, если бы выбрал другую профессию, то мой ответ будет однозначным: архитектором. А поступил я на факультет промышленного дизайна и ничуть об этом не жалею.

Чему ты научился на факультете?

Собственно, самому дизайнерскому мышлению. Потому что изучая дизайн, ты меняешь образ своих мыслей. К примеру, сейчас я готовлю вещи-трансформеры. И реализовать это мне позволяют знания, полученные во время обучения в Академии. Нас учили сочетать функциональный дизайн и предлагать оригинальные дизайнерские решения. Поэтому сейчас я могу, к примеру, добавить в создаваемый мною костюм железных болтов, и это будет смотреться уместно. И главное, что есть клиенты, которые понимают и разделяют мое видение. 

Самая большая сложность при создании своего бренда — это финансы. Как ты нашел деньги на запуск своей марки?

Я с детства был свиньей-копилкой (смеется). Когда мне давали карманные деньги, я их всегда откладывал. В пятом классе я сумел накопить на новый диван, и, кстати, мы до сих пор им пользуемся (смеется). Я был отличником в Академии и копил всю получаемую мною во время обучения стипендию. Впрочем, не буду лукавить, финансовое положение семьи всегда было достаточно хорошим, так что и карманные деньги у меня всегда были приличные. 

Уже на первом курсе я моделировал вещи из очень дорогих тканей, конечно, исключительно для своих друзей. Помню, подруга привезла отрез из Дубая, метр той материи стоил 650 манат. «Хочу что-нибудь необычное!» — сказала она. А я смотрю и понимаю, что с такой самой по себе необычной тканью надо сделать что-то простенькое. Создал асимметричное платье, ей очень понравилось. Потом пошил для нее еще несколько. Но она тогда платила чисто символические суммы. 

Забросив моделирование одежды на три года, только на четвертом курсе взял 100 манат, поехал и купил ткань в Бина, сшил платье и продал его. Наверное, это и был первый шаг к созданию своего бренда. Но всерьез задумываться о нем я начал лишь к своему 20-летию. 

Когда я сейчас упоминаю, что мне уже 22, все вокруг говорят: «Ой, какой ты молодой!» А я требователен к себе, часто спрашиваю себя, чего я добился к своим двадцати двум, выжал ли я максимум? И чем больше меня хвалят, тем больше я отношусь к себе со скепсисом.

Мне очень повезло, что моя семья всегда поддерживала меня. Они любят искусство, обожают мои картины. Как и все родители, они гордятся своим отпрыском. Папа, в частности, часто показывает мои работы своим друзьям: «Смотрите, что нарисовал мой сын! А это у него была выставка!» (смеется) Меня с детства интересовали все мероприятия, так или иначе связанные с искусством и модой. Ты же помнишь, как я был волонтером на Azerbaijan Fashion Week?

Прекрасно помню и всегда привожу тебя в пример, говоря о том, что для таких, как Анар, и был придуман этот проект. Чтобы, вдохновившись им, они создали что-то свое. Понятно, что сейчас, узнав тебя получше, ознакомившись с твоим бэкграундом, я понимаю, что у тебя было куда больше предпосылок к созданию своего бренда. Но все равно, скажи: Азербайджанская неделя моды сыграла важную роль в твоем становлении в качестве дизайнера?

Естественно. И тот мой первый показ — это было не просто шоу, а настоящая месть! Я впервые говорю об этом. Я с юности был волонтером на AFW, а мечта о создании бренда сидела глубоко внутри. С 16 лет я смотрел на демонстрируемые на подиуме коллекции и недоумевал. Понятно, что на вкус и цвет товарищей нет, но выдержи ты хотя бы всю коллекцию в едином стиле! Но нет! Поэтому часто реакцией зрителей был просто смех. Особенно обидно было, когда смеялись иностранные дизайнеры или байеры. 

Каждый раз, когда я сталкивался с такими ситуациями, я думал о том, что если бы сейчас заиграла МОЯ музыка и на подиум вышли бы модели в вещах из МОЕЙ коллекции, то люди перестали бы ржать и разинули бы рты от удивления.

Многие сыграли роль в моем становлении, но одна из главных досталась испанскому дизайнеру Assaad Awad. Он хоть и не особо известен у нас в Азербайджане, но именно он сотворил знаменитое платье для Леди Гаги из деревянной стружки, разработал все аксессуары для Мадонны и ее команды в рамках ее культового выступления в финале Суперкубка, а также создал коллаборацию с таким брендом, как Balenciaga. Я не могу назвать его своим близким другом, но мы много общались, и он во многом вдохновил меня на создание бренда. У него в Баку проводился воркшоп, который организовала компания Asmar. На том воркшопе мы делали контемпорари-аксессуары с национальными мотивами. Я сделал перчатку из кожи с вышивкой в виде цветка хары-бюльбюль из хамелеонового бисера темных оттенков. Так было положено начало стилю, в котором я и сейчас творю в Scandar — использование кожи, брутальность и нежность в одном флаконе. 

Когда я говорил с Ассадом, он рассказал мне, что первые созданные им вещи были похожи на секс-игрушки. Он знал, что это никто не будет носить, но чувствовал, что «выстрелит» этой коллекцией. И когда я работал над своей дебютной коллекцией, я знал, что у меня никто ничего не купит, но я тоже «выстрелю». Так и случилось! В ней присутствовали такие вещи, которые непонятно куда можно было надеть: ни на свадьбу, ни на коктейльную вечеринку, разве что на неделю моды. Но кое-что продалось, пусть и со скидкой (смеется). 

Что ты чувствовал перед, во время и после своих показов?

Перед своим первым показом я, конечно, волновался. Я посвятил свою дебютную коллекцию людям с ментальными заболеваниями и таким образом объяснял свой выбор: если ты художник, если ты что-то создаешь из ничего, значит, ты не такой, как все, значит, у тебя есть определенные ментальные проблемы. Но это не значит, что это плохо. Я их принимаю, я их обожаю и говорю им спасибо. 

Накануне первого показа, до него оставалось дней пять, в 12 часов ночи я позвонил Саяту (Саят Доссыбаев, руководитель Azerbaijan Fashion Week. — Прим. ред.) и сказал, что не выхожу, не успеваю дошить коллекцию. О, как он на меня кричал! (смеется) Спасибо ему, что заставил меня все-таки выйти тогда!

Показ состоялся, но я не осознавал, что произошло, до самого его конца, пока ко мне не стали подходить люди и говорить о том, насколько это было круто. В течение нескольких последующих дней многие стали писать о моем показе. Сказать, что это как-то отразилось на моих продажах, не могу, потому что у меня не было шоурума. Я на тот момент лишь хорошо продавался на дизайнерских ярмарках. Впрочем, были и бестселлеры: моя белая куртка, которую я позднее повторил в черном цвете, разлетелась по миру — в Прагу, Лондон. 

На втором показе я стоял за кулисами с глазами, полными слез. Эмоции полностью захлестнули меня. Все смешалось в кучу: нервная подготовка и задумки, которые было очень сложно осуществить. Дождь, зарядивший с первого дня показов, и резкое похолодание стали причиной того, что сразу несколько топовых моделей заболели и не смогли принять участие в моем показе. А платье для финального выхода невесты шилось с большим трудом. На него было помещено около 200 кукол разного размера общим весом почти в 40 килограммов. 

В день показа никто, кроме меня, не репетировал, потому что в зале было холодно. Но в итоге все прошло хорошо. Несмотря на долгие прения по поводу состава моделей для моего показа с Сямой (Сяма Гасанова, директор агентства Venera Models, предоставляющего моделей для показов. — Прим. ред.), нам удалось договориться, потому что для меня нет разницы между мужчиной и женщиной в работе. Женщины, с одной стороны, требуют равноправия, с другой — хотят каких-то привилегий, рассчитывая на то, что ты джентльмен. У меня в семье и мама, и папа работают на равных. И с сестрой у нас одинаковые права и обязанности.  

Именно эти мысли, кстати, и стали отправной точкой для моей второй коллекции. Когда я узнал, что девушку из Нефтчалы заставили выйти замуж в 17 лет, а она просто хотела учиться, но ее мнения никто не спросил, и она повесилась, я ужаснулся. Что такого сверхъестественного она хотела? Стать нормальным человеком? Да она в любой момент могла бы выйти замуж, надо было именно в 17 ее выдать? И эта история актуальна не только для Азербайджана, но и для Турции, Ирана, Дагестана, Грузии — для всего региона. 

А преступления на фоне ревности… Муж убил жену из-за ревности. А сам ты ей не изменял?! Мне от этих историй тошно. Или, например, дизайнеры. У нас принято, чтобы модельером была непременно женщина. Хотя во всем мире наиболее успешными являются именно мужчины-дизайнеры, у нас в моде царит полный матриархат. При этом моя подруга, работающая архитектором, в свою очередь делилась, что коллеги и клиенты мужского пола не воспринимают ее всерьез. 

Все эти эмоции я попытался передать в рамках своего второго показа. Позже мне сказали, что половина зала плакала навзрыд. Моя невеста стала олицетворением всех женщин, насильно выданных замуж, которым было отказано в получении образования. А как можно вырастить образованный народ без грамотных матерей?! 

Вторая часть интервью с Анаром Скандаром будет опубликована в ближайшее время. Следите за обновлениями!