В минувшее воскресенье состоялся процесс обмена пленными между Украиной и Донбассом. В числе переданных "ДНР" и "ЛНР" лиц был Виктор Скрипник, которого власти Украины обвиняли в терроризме, но за пять с половиной лет не сумели доказать его вину, так как все дело было изначально сфальсифицировано. Он рассказал РИА Новости о жестоких пытках, которым украинские силовики подвергают задержанных и о сотрудничестве Службы безопасности Украины с националистическим батальоном "Азов".
- Расскажите, пожалуйста, где вы находились до обмена и как вы попали в плен?
- Находился я в Мариуполе, в следственном изоляторе, с сентября 2014 года. Арестован был по подозрению в террористических актах, в которых погибали люди. Это все было связано с событиями 9 мая, происходившими в Мариуполе в 2014 году. Все эти пять с лишним лет не осужден, вина не доказана, нет ни одного доказательства. Слава богу, что нас оттуда вырвали, потому что других шансов просто уже не было.
- Вы все пять лет находились в следственном изоляторе?
- Да.
- Вы имели какое-то отношение на момент задержание к референдуму и "ДНР"?
- Конечно. У меня была активная позиция. Из-за отделения "Донецкой народной республики" от Украины и, в принципе, как и у основной массы наших регионов, мы поддерживали, участвовали практически во всех митингах. И когда уже силовые структуры Украины перешли черту, когда уже пошло кровопролитие – мы приняли решение тоже активно участвовать и защищать уже на тот момент республику.
Само задержание и первое время, которое мы провели в подвалах СБУ, где нас содержали приблизительно около двух недель, это были сплошные пытки, что самое интересное, пытки не с целью узнать у нас какую-либо информацию. Это были пытки с целью заставить нас оговорить себя и взять на себя преступления, которые проходили как раз в период лета 2014 года, которые совершали добровольческие батальоны Украины и силовые структуры. И вот эти все преступления пытались скинуть на нас.
- Какие это были преступления, какую вину они хотели на вас переложить?
- В основном это было провокационное: расстрел здания УВД 9 мая, тогда погибли и сотрудники милиции, и мирные жители в разных концах города, был расстрел праздничного шествия в честь 9 мая, и само здание УВД уничтожено.
- Они хотели, чтобы вы сказали, что это сделали вы?
- Да, было отрежиссировано, отрепетировано очень много различных постановочных сцен, нас заставляли заучивать определенные тексты. Опознавать людей, которых мы никогда не видели и не знали. Нас даже заставляли признаться в том, что мы, якобы, проходили военную диверсионную подготовку где-то в Ростовской области, в каком-то военном городке. В жизни я там не был. Они хотели выставить нас террористами, которые совершают преступления и во всем виноваты, но за пять лет у них это так и не получилось.
- Что вы знаете о тюрьме в Мариупольском аэропорте?
- К счастью, мне не довелось туда попасть. В мариупольском аэропорту очень мало кто выживал. Но на нас хотели сделать показательный суд. Не то, чтобы пиариться, а это пропагандистская машина, которая должна была сыграть на их сторону. Они оставили нас живыми и не отдали на растерзание в аэропорт. Но в подвале СБУ мы видели очень много пострадавших, которых возвращали оттуда, с аэропорта. Их готовили либо к обмену, или к каким-то следственным действиям. Те люди, которые могли говорить, общались с нами. Мы узнавали детали и они желали нам что-то рассказать, потому что понимали, что могут погибнуть в ближайшее время.
- Во время, пока вы содержались в подвале СБУ, это было официально? Кто-то об этом знал?
- Нет, никто не знал. И опять-таки, я в каждом своем обращении и в государственное бюро расследований Украины, прокуратуру, генпрокуратуру, я указывал тот факт, что нас задержали 21 сентября, а в следственный изолятор лично меня отвезли уже 1 октября. Даже вот этот законный срок в трое суток, который они могли задержать, уже был преувеличен. О нас не знали абсолютно нигде. Я знаю достоверно от адвоката, что родные искали нас, и нас нигде не подтверждали. Никто не знал, что мы находимся в подвале СБУ около двух недель.
- Что происходило в эти две недели?
- Первый день мы были полностью связаны, руки за спиной. Связаны скотчем были ноги. Мы сидели на присядках. Нам надо было продержаться около суток. Те, у кого не хватало сил, те, кто падал на бетонный пол, тех избивали, в том числе и меня, как футбольный мяч, ногами. И опять ставили на корточки. Нам не давали спать около суток. В дальнейшем уже начались следственные действия. Сначала это были элементарные вопросы, автобиография. На второй-третий день это были постановочные тексты, просто заставляли нас признаваться во всех преступлениях и это все было срежиссировано. Довольно грамотно. Если забывали текст или пытались увиливать, не подчиниться их требованиям, применялись более жесткие меры.
- Это было в эти две недели?
- Да. Но на самом деле пытки и физическое воздействие было на протяжении шести месяцев. Это были следственные действия, которые разрешены законом. Каждые две недели нас вывозили в здание СБУ на трое суток и работали как бойцы "Азова", ну "бойцы" - это я так, образно, говорю. Также и контрразведка работала.
- Когда пытки прекратились?
- Когда дело передали в суд, после шести месяцев, мы отказались от всех постановочных показаний и решили себя защищать. И они уже не имели права нас забирать из тюрьмы на какие-то следственные действия. Поэтому приезжали и избивали в тюрьме. Нас под предлогом встречи с адвокатом выводили в следственную комнату, где определенный бокс, не закрывался который. И там нас избивали.
- Как вас арестовали?
- Мы находились в доме, в частном секторе. Это было рано утром, какая-то непонятная спецоперация. Они приехали, штурмовали соседний дом, мы просто наблюдали. Скорее всего искали какого-то подозреваемого, срывали машинами ворота. И я лично ушел на кухню обедать, потом это все резко переключилось на нас: залетели, положили на пол, опять-таки полетели удары прикладами по голове. Абсолютно ничего не говоря и не объясняя. А потом уже с нас сорвали верхнюю одежду и начались какие-то следственные или не следственные действия, избиения. С девяти утра и до темноты примерно проводилось задержание, сопротивления никакого не оказывали, так как это маленьких район жилой, а их пришло примерно половина армии.
- Кто задерживал?
- Контрразведка СБУ совместно с "Азовом". Это практически одна организация, они работают вместе. Сколько мы с ними знакомы – они постоянно вместе. А о других каких-то силовых структурах не известно.
- Пять лет вы находились в СИЗО, и пять лет продолжались пытки?
- Когда нас первый раз навестили представители ООН и Красного креста, они завели на нас карточки, то есть мы уже были немного обезопасены, нам объяснили, что уже не посмеют применять пытки, не посмеют оказывать давление на наших родных. Тогда мы решили активно защищаться, добиваясь справедливости. И вот тут все дело началось сыпаться, потому что на рассмотрении всего дела потерпевшие, либо как участники со стороны силовиков, они давали показания в зале суда. И мы, задавая вопросы, как на самом деле происходили события.
Так получилось, что они сознавались в своих собственных преступлениях. Те же командиры Национальной гвардии, которые там находились, и добровольческих батальонов, в то время незаконных. И, чем дальше мы разбирались с этим делом, тем больше становилось понятно, что, на самом деле, вот этих ребят надо отпускать, а вот тех сажать, которые якобы потерпевшие. И сторона обвинения начала затягивать само рассмотрение процесса. Перестали допрашивать свидетелей, перестали допрашивать более 40 человек, перестали допрашивать потерпевших, тоже около 20 с чем-то человек, по "невозможности их доставить", и так далее. И все, время начало тянуться из года в год просто переносом суда.
Дело остановилось на мертвой точке, грубо говоря. Так как мы уже более-менее начали понимать юридическую составляющую происходящих событий, мы начали обращаться в различные инстанции: государственное бюро расследований, прокуратуру, всевозможные органы, в том числе по правам человека, Лутковская на то время была.
По поводу пыток есть действительное объяснение этого всего, и почему мы оказались в тюрьме. Мы решили это все доказать. Но, к сожалению, на каждое наше письмо приходило три отказа абсолютно разных, отписки, либо это какие-то переводящие с какой-то одной в другую службу письма. И даже с помощью апелляционных судов мы обязывали прокуратуру возбудить уголовные дела. Дела возбуждались, но без каких-либо допросов, опросов свидетелей, которые у нас есть, наших показаний. И дела опять закрывались. Якобы мы это надумали-придумали. Хотя доказательства у нас уже были весомые, на тот момент были и свидетели, готовые дать показания. Из того же подвала нашлись люди, которым удалось выбраться оттуда, и они готовы были рассказать что там было на самом деле. Я не буду их называть, так как они находятся на той территории и это очень опасно.
- В каком году Красный крест и ООН заинтересовались вами?
- Нас нашли летом 2015 года. И с тех пор, после посещения Красного креста и представителей ООН, физическое воздействие прекратилось, за что мы очень благодарны, конечно.
- Что в документах, которые у вас есть?
- Это разбирательство уже 2018 года, так как неоднократно прокуратура закрывала дела против СБУ и "Азова". Мы добивались через суды возбуждения этих дел…. Здесь есть моё заявление на бездеятельность уполномоченных лиц прокуратуры, удовлетворить суд обязать прокуратуру начать расследование, допросить свидетелей по этому делу против Национальной гвардии и "Азова", СБУ. Есть фамилии определенные, и так далее. И на эти постановления суда, Октябрьского районного суда, идет либо затягивание судебного процесса месяц-два, когда мы уже месяц-два начинаем дожидаться ответа какого-либо, либо приходит ответ, что дело просто закрывается.
Есть такое интересное письмо. Это государственное бюро расследований, новосозданное в этой стране, которое этой одной бумагой перечеркнуло весь смысл своей службы, потому что здесь они признаются в том, что не расследуя, не допросив заявленных свидетелей, не изучив материалы дела, они предполагают, что я это все выдумал и на основании этого они закрывают дело. Точнее, даже его не открывают. Это доказательство того, как на самом деле работают украинские службы, которые должны защищать закон. Есть также постановления суда, которые повторно заставляют открывать дело, и опять до этого момента не было никакой реакции. То есть даже прокуратура решения суда не берет во внимание.
- Вам вернули документы и сняли с вас обвинения?
- Нет. Как нам разъяснили, нам сделали новые паспорта, так как старые паспорта либо исчезали из материалов дела, либо растворялись куда-либо. Нам сделали новые паспорта и, естественно, без прописки. Дело продолжается. Нас освободили под личное обязательство, по которому мы обязуемся являться на дальнейшие судебные заседания. Да, нам, конечно, там пообещали, что ареста не будет, но у меня есть веские основания просто не доверять этим словам. Я знаю, что будет арест. Тем более, учитывая, какие серьезные обвинения они выдвигают против нас. Сейчас только остается ждать, чтобы они выполнили свою часть обязательств, о том, что пройдет заочное осуждение и помилование. Такой вариант процессуальной очистки.
- Как вы думаете, вас могут задержать под предлогом другой статьи, после процессуальной очистки?
- Я практически в этом уверен. За эти пять с чем-то лет мы увидели массу именно политических дел, которые были настолько сфальсифицированы, что если человек добивался, что у него нет 258 статьи – "за участие в террористической организации", она разваливалась, судья явно видел, что человек абсолютно не причастен - либо проходил мимо, либо позвонил "не тому человеку", его выпускали и тогда просто подкладывалась граната и его уже закрывали по другой статье "за хранение". Это самое распространенное.
