От саммита глав России, Турции и Ирана в Сочи никаких прорывных решений не ожидалось. На мой взгляд, эта встреча преследовала цель сверки часов и успокоение Москвой своих союзников.
Не секрет, что Иран вполне официально высказывал недоумение по поводу того, зачем вообще нужен Конгресс национального диалога Сирии и какую цель он преследует. Но больше Тегеран беспокоило содержание тех договоренностей, которые были озвучены в ходе совместного заявления президентов России и США во Вьетнаме, опирающегося на конфиденциальный документ от 8 ноября в Аммане.
Что касается Турции, то ее в первую очередь беспокоит курдская проблема. С одной стороны, есть давно достигнутые договоренности о разграничении Идлиба. Турецкие военные находятся в самом Идлибе и все свои аванпосты фактически расположили вокруг курдского Африна. Турки реализуют стратегию сдерживания курдов в этом анклаве, и это для них — основная задача. Параллельно в рамках астанинского процесса они проводят переговоры с непримиримыми группами и, опираясь на оппозицию, проводят рейды против иностранных боевиков, связанных с "Аль-Каидой".
Кроме того, "большой тройке" необходимо было прояснить вопросы, связанные с политическим урегулированием. В декабре в Сочи планируется проведение Конгресса национального диалога народов Сирии, который пытаются вписать в Женевский процесс. Конгресс пройдет между двумя раундами переговоров в Швейцарии. Идея сама по себе спорная – лично я считаю ее несвоевременной. Понятно, что необходимо дать толчок Женевскому процессу и как можно быстрее конвертировать во что-то реальное Астанинские договоренности. Но мирное урегулирование сирийского кризиса, о котором все говорят, это довольно-таки абстрактное понятие, и все его видят по-разному.
Арабские страны и иностранные государства, выступающие против президента Сирии Башара Асада и действующего режима, настаивают на формировании переходного правительства и продолжают спорить, какое место должен занимать Асад на этот период. В любом случае, они выступают за проведение кардинального реформирования существующего сирийского режима.
Но каким этот процесс видят Россия, Иран и Дамаск? Сейчас, несмотря на обещание проведения всех этих реформ в Сирии, по сути идет манипулирование ситуацией. Режим вольно трактует понятие "антитеррористическая операция" и проводит операции в Восточной Гуте против тех групп, которые подписали соглашение о режиме прекращения огня только с Россией в Каире и Женеве, при этом Москва не особо препятствует этому. На этом фоне цель предстоящего Конгресса — уровнять в правах реальную оппозицию и многочисленных марионеток, созданных сирийским режимом.
И после того. как эти силы будут уравнены в правах и голосах, можно проводить линию – да, все силы имеют право на существование, но они должны следовать той линии, которую диктует Асад. По факту, происходит легитимация существующего режима, а режим и оппозиция заведомо ставятся в неравные условия на переговорах.
При конвертировании этой схемы в какое-то переходное правительство уже сейчас понятно, кому будут принадлежать ведущие позиции. Сейчас Москва может обещать всем, что действительно могут быть проведены реформы, и они действительно могут быть проведены, но по тому сценарию, который расписан выше. То есть формально – это реформы, по факту – мало что изменится. И главное тут то, что это, в принципе, опасный сценарий, так как существующий сирийский режим, он, на самом деле, давно уже отжил свое. И тут, конечно же, необходимы реальные реформы, необходимо формировать правительство, в котором будут присутствовать различные национальности и оппозиция, в которой есть опытные офицеры и политики.
Москва может апеллировать тем, что может образоваться вакуум власти, который тут же будут заполнять радикалы и прочие. Но мероприятия, способствующие дальнейшему поддержанию режима — это уже сам по себе фактор для возникновения радикализма.
Здесь много вопросов, и по сути, пока еще не ясна позиция игроков саммита, прошедшего накануне в Сочи. Формально, они могут пока действовать в русле урегулирования, но будет ли оно действовать реально или декоративно, мы узнаем в дальнейшем, но явно не в ближайшие месяцы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
