Виталий Арьков, руководитель экспертно-аналитической сети PolitRUS
Нынешнее иранское руководство из числа тех, кто словам предпочитает действия. А действия официального Тегерана недвусмысленно свидетельствуют о его стремлении восстановить status quo экономически – на мировом рынке углеводородов, а политически – в регионе и на международной арене.
Осмелюсь предположить, что возвращение Ирана было одной из тем и недавних переговоров в Москве между российским президентом и саудовским королем. Поскольку именно Эр-Рияду непосредственно угрожает рост могущества Тегерана.
И если про тревогу саудовского монарха – осторожные предположения, то про тревогу израильского премьера – им же самим озвученная позиция во время переговоров в Тель-Авиве с министром обороны России, которые состоялись всего пару недель назад.
И в том, и в другом случаях речь идет о Сирии – создании зон деэскалации в постигиловский период ключевыми игроками (Россия, Иран, Турция), что однозначно усиливает влияние в регионе всех трех стран.
За отказ от расширения сотрудничества с Тегераном Москве сулят расширением сотрудничества Эр-Рияд и Тель-Авив. Первый – объединить усилия на международном нефтяном рынке (оба государства – ключевые игроки) и в борьбе с международным терроризмом, склониться к партнерству с Росатомом в проекте создания АЭС, закупать комплексы С-400 и предоставить российскому бизнесу доступ к длинным и большим саудовским кредитам, что очень заманчиво в условиях антироссийских санкций Запада.
Тель-Авив также "грозится" сотрудничать с Рособоронэкспортом, хотя и выступает одним из основных конкурентов России на мировом рынке вооружений, а также инвестировать в российскую экономику значительные ресурсы и, что немаловажно, передовые технологии, доступ Москвы к которым по причине санкций тоже ограничен.
Визит Владимира Путина в Тегеран и его переговоры с коллегой Хасаном Роухани и, главное, с духовным лидером – Али Хаменеи, вероятно, должен дать ответ: что готов Иран предоставить России, помимо основной нагрузки в сирийской операции.
В последний период правления администрации Барака Обамы и подписания многостороннего документа о снятии с Ирана значительной части международных санкций в ответ на его отказ от собственной ядерной программы, начало казаться (и некоторые действия с его стороны это подтверждали), что Тегеран уже не нуждается в поддержке Москвы (и даже Пекина), столь необходимой в продолжительный период санкций.
Однако приход в Белый дом Дональда Трампа и объявление им Ирана наряду с КНДР врагами США вновь подтолкнул ИРИ в объятия РФ. Тем более что в крайне сложных отношениях с Вашингтоном они в настоящее время братья по несчастью.
Что предпочтет Кремль – солидарность с режимом аятолл или щедрые посулы саудитов и израильтян, станет понятно по итогам визита Путина в Тегеран.
В условиях новых санкций и Россия, и Азербайджан могут стать "трейдерами" иранских углеводородов по давно и успешно отработанной схеме "нефть в обмен на…".
Обсуждение деталей этого сотрудничества, а не только новые большие контракты для Росатома, предположу, мог иметь ввиду пресс-секретарь Российского президента, говоря о проектах в энергосфере.
