Cаммит в Баку, визит президента Владимира Путина, потепление турецко-российских отношений – в короткий период произошел ряд значимых для региона и Азербайджана событий. Об их роли и дальнейших перспективах "Sputnik" расспросил доктора юридических наук, профессора Ильгама Рагимова.
- Ильгам Мамедович, последние дни были насыщены политическими событиями, имеющими непосредственное отношение к нашей республике. О них в средствах массовой информации высказываются различные суждения. Мы бы хотели узнать Ваше отношение к этим событиям. Начнем с саммита, прошедшего в Баку. Как Вы оцениваете его результаты?
— Безусловно, этот саммит имеет большое значение с экономической точки зрения. Я бы назвал эту встречу глав трех государств в Баку тройственным экономическим союзом, ибо он не носил политического характера, хотя, по-моему, еще Карл Маркс говорил, что экономика определяет политику.
- А каковы перспективы развития трехсторонних отношений Москва – Баку – Тегеран?
— Если будут реализованы договоренности этих государств, то с экономической точки зрения перспективы положительные. Считаю, что у выше перечисленных стран имеются большие перспективы, которые при положительном раскладе надолго могут определить геополитические и геоэкономические настроения в регионе.
- Возможно ли превращение этого, как Вы сказали, экономического союза в политическое объединение?
— Не думаю, что существуют какие-либо причины для подобного перевоплощения. В этом нет необходимости, за исключением договоренности относительно борьбы с терроризмом. Кроме того, Тегеран, в отличие от Москвы и Баку – государство с религиозным содержанием. А это серьезный барьер к политическому союзу со светскими государствами.
- Давайте перейдем ко второй теме нашей беседы. Речь идет о визите Путина в Баку. Отразится ли этот визит на решении карабахского конфликта?
— Сначала напомню, что Путин приезжает в Баку не первый раз. В течение 15 лет российский президент неоднократно посещал нашу страну с официальными визитами. Однако, это кардинально не повлияло на ситуацию в Карабахе, хотя я глубоко убежден в том, что он хочет, чтобы проблема была решена. Даже не только убежден, но знаю, что Владимир Путин к этому стремится. Что касается последнего визита, то он ведь специально не был посвящен карабахскому вопросу, тем более что относительно недавно уже была проведена встреча между президентами Азербайджана и Армении, прошедшая при посредничестве президента России. Тем не менее, безусловно, при личной встрече президентов Алиева и Путина этот вопрос не мог не быть предметом обсуждения.
- В народе бытует мнение, что если Путин захочет решить проблему, то он это может сделать. Так ли это?
— Ведь когда Дмитрий Медведев был президентом России, проблема также не была решена, хотя за четыре года его пребывания во главе государства, если я не ошибаюсь, состоялось 18 встреч президентов Азербайджана и Армении с его участием. Следовательно, дело не только в Путине, который, кстати, недавно отметил, что этот конфликт возник еще в советский период. Думаю, что президент России этим хотел подчеркнуть, что сваливать вину за конфликт на Россию не следует. Позиция РФ изначально известна: вы сами определитесь,договаривайтесь на условиях компромисса, а мы будем гарантом соглашения. Это означает, что Россия будет придерживаться нейтралитета даже с учетом того, что Армения с военно-политической точки зрения к ней ближе, чем мы.
Поэтому я полагаю, что, обвиняя Путина, как это делают многие политики и средства массовой информации, следует вспомнить ельцинскую Россию, которая не только не пыталась объективно решить проблему, а наоборот, открыто выступала на стороне Армении. До апрельских военных столкновений все были убеждены в том, что Россия в случае войны с Арменией обязательно встанет на сторону последней. Так прогнозировали и наши политики, хотя я всегда утверждал, что РФ никогда не будет участвовать в этих военных конфликтах на чьей-либо стороне, а тем более Армении, пока Путин у власти. Апрельские события подтвердили мое убеждение.
- Как известно, сейчас идет обсуждение решения карабахского конфликта в формате: 5+2, а потом статус. Этот вариант многим экспертам кажется реальным, но, насколько нам известно, Вы считаете этот вариант неприемлемым для Азербайджана.
— Прежде всего, нам самим для себя необходимо определиться по некоторым принципиальным вопросам, имеющим перспективное значение. Во-первых, следует исходить из того, что предметом обсуждения должны быть не оккупированные семь районов, а именно Нагорный Карабах, ибо мы сосредотачивая свое внимание и внимание мировой общественности и международных организаций на освобождении этих территорий, тем самым ослабляем свою позицию в вопросе именно Нагорного Карабаха. Полагаю, что Армения этим успешно пользуется и отвлекает нас от основного предмета обсуждения.
Там прекрасно знают, что эти оккупированные районы в любом случае будут освобождены, так как они даже в советские времена не входили в состав тогдашнего НКАО. Их цель не эти районы, а Нагорный Карабах. Если сегодня Армения, даже когда речь идет о 5 районах, которые ей по большому счету не нужны, с большим трудом и одолжением садится за стол переговоров, спрашивается:а сядут ли они когда-либо за стол, когда речь пойдет об обсуждении принципиального для нас вопроса о статусе Нагорного Карабаха? Вот почему формула 5+2, а потом статус, для нас неприемлема.
Считаю, что проблема Нагорного Карабаха должна быть решена только на основе принципиального положения, высказываемого неоднократно и неизменно президентом страны: Нагорный Карабах никогда не будет не только в составе Армении, но и независимым, его статус должен быть определен на принципе территориальной целостности Азербайджана.
Хотелось бы обратить внимание еще на один очень важный момент. Как известно, при обсуждении карабахского конфликта Армения всегда ссылается на норму международного права о праве народа на самоопределение, наряду с принципом территориальной целостности, которые, как показывает мировая практика, противоречат друг другу.
Не стоит пытаться доказывать, что армянский народ уже имеет свое государство и создание второго государства неприемлемо. Проблема в другом: к сожалению, мы все чаще и чаще слышим, как в мировой политике право наций на самоопределение начинает доминировать над другим принципом – территориальной целостностью. Вот почему я считаю, что статус Нагорного Карабаха нельзя оставлять на неизвестное будущее и неопределенное время с непонятными условиями и т.д. Лучше заранее предоставить им самый высокий статус в рамках территориальной целостности Азербайджана. Вообще, считаю, что уже сейчас мы должны иметь четкую и ясную политику в отношении населения Нагорного Карабаха.
Подчеркиваю, речь идет именно о мирном населении, а не военных формированиях. С ними все ясно. Мы должны заявить, что все проживающее на этой территории мирное население – наши граждане, и исходя из этого, относиться к ним как к населению Азербайджана. Необходимо наладить с ними нормальные отношения, чтобы они поняли, что их будущее, если, конечно, они этого хотят, связано именно с Азербайджаном.
- Давайте перейдем теперь к не менее интересному и важному вопросу. Речь идет о российско-турецких отношениях. Мы помним, что сразу же после инцидента с российским истребителем, сбитым турецкими ВВС, Вы заметили, что от разрыва отношений между этими странами выигрывают только недоброжелатели Турции и России. Как теперь Вы оцениваете встречу президентов Турции и России в Петербурге? Большое примирение состоялось?
— Если помните, я тогда сказал: то, что случилось, могло не случиться, то есть, возможно, было избежать инцидента, не сбивая, истребитель, ибо нарушение границ между государствами дело обычное. В том же интервью я особо отметил достаточно высокий уровень отношений, в широком смысле, между Турцией и Россией, и что это кое-кому не по душе. К моему глубокому сожалению, и у нас некоторые политики и средства массовой информации после инцидента уподобились нашим недругам, подливая масла в огонь, вместо того чтобы вести примиренческую политику.
Сложилось впечатление, что они этому даже рады, не понимая, что ухудшение отношений – это в первую очередь удар по нам, по Азербайджану. Кстати, когда все уже наладилось, эти же политики изменили свои взгляды на 180 градусов. А ведь я тогда говорил, что придет время и все наладится, ибо невозможно одним инцидентом перечеркнуть все, достигнутое за последние 15 лет с приходом к власти в России Путина. За эти месяцы холодных отношений я очень много ездил и в Турцию, и в Россию, пытался внести свою лепту в это дело: встречался с достаточно влиятельными людьми в обеих странах, которые сыграли немаловажную роль в урегулировании отношений.
В принципе, хочу особо отметить, что турецкий и российский народы, да и политики, были очень огорчены случившимся. Они надеялись и работали для того, чтобы в кратчайшие сроки разум победил эмоции. В то же время я был в этих странах уже после примирения и свидетельствую огромную радость у обоих народов. Полагаю, что эти отношения и связи будут еще крепче, чем ранее.
- После инцидента с самолетом Вы говорили на тему российско-турецких отношений с Владимиром Путиным? В общих чертах можете сказать, был ли он сторонником примирения или же наоборот?
— Если я скажу, что не говорил с Владимиром Владимировичем на эту тему, то это было бы неискренне с моей стороны.
- Честно говоря, никто и не поверил бы…
— Скажу одно: если бы он не был склонен к примирению, оно не состоялось бы. Я еще тогда говорил, что отношения между Путиным и Эрдоганом были настолько близкими и доверительными, что дело шло к большой дружбе между двумя лидерами. Зная характер Путина, который дорожит отношениями, я понимал, что одновременно такой принципиальный человек не отойдет от своих условий. Так и случилось: сразу же после первого письма Эрдогана Путин протянул ему руку.
- А может ли повлиять это примирение на решение Нагорно-Карабахской проблемы?
— Всегда говорил, что очень хочу, чтобы отношения между Москвой и Анкарой были на самом высоком уровне. И не только потому, что такие отношения выгодны обоим государствам и народам, с которыми меня связывает многое. Причина в том, что хорошие отношения между Россией и Турцией очень важны в решении карабахского вопроса. Чем ближе Россия и Турция, тем больше у Москвы возможностей привлечь Анкару к решению карабахской проблемы. Может, пока и в неактивной форме, но, по крайней мере, при обсуждении каких-то вопросов.
Нравится кому-то или нет, но нагорно-карабахская проблема и вопрос открытия турецко-армянской границы тесно взаимо связаны. Ведь еще до инцидента с самолетом ни одна встреча Путина и Эрдогана не обходилась без обсуждения карабахской проблемы. Так что большое примирение между этими странами должен поддерживать каждый азербайджанец, желающий справедливого решения карабахского конфликта.
