Сегодня Москва и Тегеран идут на сближение, развивают двусторонние отношения, имея схожую позицию в сирийском вопросе. Но не менее тесные отношения у Ирана и с Китаем. И если предположить, что сирийский кризис сегодня будет разрешен, то судьба дальнейших отношений между тремя странами видится довольно туманной. За прояснением некоторых моментов в будущем этого "тройственного союза" Sputnik обратился к российскому политическому аналитику, кандидату исторических наук Олегу Кузнецову.
- Какими вы видите отношения Москвы и Тегерана после сирийского кризиса? Фактически, постсанкционный Иран превращается в крупную державу. Кем тогда он будет России – конкурентом или партнером?
— Прежде всего, следует понимать, что постсанкционное, как вы выразились, восстановление Ирана – технологическое, индустриальное, военно-техническое – займет не два и не три года. Этот процесс растянется, как минимум, на десятилетие, а может быть и более. Этот процесс завершится только в 2025-2030 годах. В этом смысле очень показателен пример России, которая смогла преодолеть по большинству показателей индустриальное отставание от ведущих стран мира как раз за полтора десятилетия.
Чтобы воспринять и реализовать новые технологии, мало их закупить вместе с нужным оборудованием, необходимо сформировать кадры работников, соответствующих по уровню профессионального образования тем требованиям к знаниям, умениям и навыкам, которые эти технологии предъявляют. Формирование кадров – процесс по времени продолжительный, и если подготовка квалифицированного рабочего-станочника занимает около пяти лет, то инженера – 10-12. Потом эти кадры должны совершить своего рода производственную и технологическую революцию, которая также занимает по времени несколько лет.
Это – естественный исторический процесс, через который проходят с той или иной периодичностью все страны мира, поэтому превращение Ирана, как вы выразились, "в крупную державу", произойдет не ранее указанного мной времени. И это только при том условии, что страна не попадет под какие-нибудь новые международные ограничения.
Теперь давайте рассуждать здраво о союзниках и конкурентах Ирана в ближайшей или даже в среднесрочной перспективе. По своему ресурсному потенциалу Иран может быть сопоставим, пожалуй, с Францией. Поэтому для начала он может претендовать на место, минимум, в G20, вытеснив оттуда какую-нибудь Новую Зеландию. Очень вероятно, что из-за Ирана и во многом для создания противовеса ему G20 будет преобразована в G25, в состав которой введут геополитических противников ИРИ – Саудовскую Аравию и кого-то из наиболее крупных суннитских стран Африки, например, Нигерию.
Религиозный фактор для Ирана как полутеократического государства играет ключевую роль в определении политической полярности тех или иных стран, а лакмусовой бумажкой для определения "своих" и "чужих" является отношение правительства и политического истеблишмента конкретного государства к суннитским нефтяным шейхам. Ни для кого не секрет, что все они являются продуктом так называемого "англо-саксонского мира", и в исламской ойкумене это понимают лучше всех на нашей планете.
Еще одним репером для Ирана является отношение третьих стран к Еврейскому государству Израиль, ближайшие военно-политические союзники которого воспринимаются им как эвентуальные враги. Отсюда вывод: противниками Иран, как и прежде, будет считать страны англо-саксонского мира и их политических сателлитов.
Вопрос о будущих союзниках Ирана более сложный, поскольку число шиитов в исламском мире не так уж и велико. На этом фоне определяющим станет признак удаленности или дистанцированности страны от всех проблем мусульманского мира. Если смотреть на этот вопрос именно под таким углом, то в числе союзников Ирана видятся Индия, Китай, страны Юго-Восточной Азии, Россия, государства Латинской Америки. Возможно, я ошибаюсь, но официальный Тегеран, как кажется, более готов дружить с буддистами, синтоистами и православными, чем с суннитами, иудеями, католиками и протестантами. По крайней мере, это есть так на сегодняшний момент. Население Китая, Индии и России составляют половину человечества, которой принадлежат 40% производственных и 60% природных ресурсов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно с этими странами Исламская республика Иран и будет развивать в перспективе свои геополитические контакты и достигать геостратегические приоритеты.
- Если говорить о Китае, то сотрудничество с Ираном ему выгодно. Не начнется ли противостояние между Россией и Китаем за Иран?
— Россия и Китай находятся, как говорят спортсмены, в разных весовых категориях, чтобы между ними была в принципе возможна конкуренция из-за приоритетов геополитического или макроэкономического влияния. Поэтому для меня не станет неожиданным открытием факт превосходящего над российским китайского влияния в Иране, особенно в экономической области. Китай уже имеет опыт вывода из-под геостратегического влияния России третьих стран, например, КНДР и Монголии. Поэтому влияние Китая в Иране будет таким, как того захочет официальный Тегеран, но никак не Москва. К тому же китайское руководство всегда выполняло перед Ираном взятые на себя обязательства, чего нельзя сказать о Кремле, поэтому можно уверенно прогнозировать более высокое влияние Пекина на внутренние дела Ирана в сравнении с Москвой.
- Возможно ли, что Иран, Россия и Китай объединятся, как политически, так и экономически? И кто, в этом случае, будет их основным врагом?
— Россия и Китай уже являются партнерами и почти союзниками в рамках Шанхайской организации сотрудничества, я думаю, что вступление в нее Ирана также не за горами. Здесь я бы не стал сбрасывать со счетов и индийский фактор, поскольку Индия также традиционно является серьезным партнером Ирана и одновременно – членом ШОС. Я думаю о реальности возможности создания не трехсторонней, как это предполагаете вы в своем вопросе, а более многосторонней коалиции, причем официальному Тегерану останется только примкнуть к уже имеющимся международным институтам, а не инициировать создание новых.
Для Ирана в этом есть свой резон, поскольку он сможет использовать ШОС как платформу для поддержки своих собственных геополитических интересов. При этом он официально войдет в круг оппонентов англо-саксонского мира и их сателлитов и будет радушно принят там, поскольку на протяжении всей своей истории как исламской республики он таковым и являлся. А если быть совсем уж точным, – то сами страны англо-саксонского мира сделали его таким.
