Александра Зуева, Sputnik Азербайджан
Министерство иностранных РФ в прошлом месяце выразило решительный протест в связи с серией актов вандализма в отношении памятников советским воинам в польских Варшаве, Ольштыне и Сосновце и потребовало наказания виновных. О том, почему в Европе ведется война с памятниками и как в целом сегодня относятся к событиям Великой отечественной войны (ВОВ), Sputnik Азербайджан побеседовал с членом Центрального совета Российского военно-исторического общества, военным историком Арменом Гаспаряном.
— Как относиться к тому, что в настоящее время в ряде некогда союзных республик сносятся памятники советским воинам?
— Это, с одной стороны, попытка выстроить свою национальную идентичность. Ведь далеко не секрет, что подавляющее большинство бывших республик Советского Союза вплоть до 1991 года не могло похвастаться вообще каким-то опытом собственной государственной истории.
То есть, эти страны если и существовали, то чрезвычайно малый срок. И за это время, конечно, никакой концепции государственного строительства, или же его фундамента, заложить было в принципе невозможно. И сегодня, когда эти страны существуют уже по четверть века, они, конечно же, будут выстраивать некую собственную модель.
Далеко не секрет, что то самое триумфальное установление советской власти по территории бывшей Российской империи не было бескровным. Конечно, это все сопровождалось насилием. Многие просто, к сожалению, перенесли опыт начала двадцатых годов на события Великой отечественной войны.
Часть людей в некоторых постсоветских странах почему-то искренне считает, что если бы в те годы Гитлер победил, то у них была бы вполне себе европейская демократия лет на 70 раньше.
Это абсолютная ерунда. Потому как в планах Рейха никакого отдельного условно государства бывших советских республик не было. Все это в лучшем случае были бы протектораты. А в худшем – территория, которую необходимо было бы онемечивать.
С этой точки зрения, снос памятников – абсолютно контрпродуктивная история. Посмотрите на списки героев Советского Союза. Там есть представители каждой из бывших республик. Посмотрите на списки кавалеров высших орденов Советского Союза.
В определенном смысле, на протяжении многих лет эти люди были гордостью собственных республик, их цветом, даже можно сказать, нравственными ориентирами. И то, что память об их подвигах подвергается подобного рода исторической ревизии, конечно, это неправильно.
Но, так как у меня осталась тяга видеть в человечестве всегда хорошее, я надеюсь, что рано или поздно люди все-таки одумаются и поймут, что именно они делают.
— Нужно ли сегодняшней молодежи знать более подробно о Великой отечественной войне?
— После распада некогда единой страны естественным образом был разрушен и существовавший тогда единый стандарт, при котором людям объясняли, что делали их деды и прадеды или же отцы и матери в очень сложное время с 1941 по 1945 годы.
Конечно, в процессе выстраивания национальных идентичностей в каждой из бывших союзных республик стали обращаться в том числе и к наследию собственных политических миграций.
Понятное дело, что в Советском Союзе все это не изучалось и не рассматривалось. И в какой-то момент этот вектор стал превалирующим с точки зрения знания о собственном прошлом в двадцатом столетии.
Это, конечно, весьма и весьма огорчительно, но все-таки есть надежда на то, что рано или поздно этот вектор поменяется. Хорошее доказательство тому, на мой взгляд, акция "Бессмертный полк", в которой принимают участие абсолютно все народы бывшего Советского союза. Эта акция проводится во многих бывших республиках, в той или иной степени. Это означает, что люди перестают быть родства не помнящими.
И это главное. Потому что в той войне враг шел уничтожать и закабалять народы Советского Союза. Никаких иных трактовок по сути дела быть не может.
Прошлое у всех народов Советского Союза было объединяющим, и вклад в разгром нацизма внесли жители и граждане всех абсолютно бывших союзных республик.
В России, конечно, об этом помнят и это чтут и с радостью встречают новости о том, что на постсоветском пространстве об этом тоже помнят.
— Некоторые города, например, Баку, считают, что их роль в ВОВ в настоящее время несколько занижена. Почему в России мало говорят о роли Баку, больше делая акцент на силу русского, а не советского солдата?
— Как член Центрального совета Российского военно-исторического общества одной страны, и как человек, который на протяжении как минимум последних 25 лет очень серьезно занимается военной историей, могу вам сказать, что я никогда не слышал, чтобы кто-то когда-то в России принизил вклад азербайджанцев в разгром Третьего Рейха.
Могу сказать даже больше. Сам разговор внутри российского общества о фактах коллаборации некоторых жителей Азербайджана, как и ряда других постсоветских стран, в годы ВОВ, мягко говоря, не приветствуется.
— Если говорить о карабахской войне, то сегодня и у армянской и азербайджанской стороны имеются ее разные истории. В каком состоянии будет история этой войны через условные 70 лет?
— Мне кажется, что и спустя 70 лет будут диаметрально противоположные трактовки этих событий. Будут разные оценки. И это будет по той лишь причине, что слишком много крови пролилось, слишком много людей погибло с двух сторон.
И с точки зрения истории, если бы, конечно, можно было рассчитывать на широкий мирный процесс, широкий переговорный процесс и глубокое осмысление тех событий – было бы хорошо.
Но как человек, погруженный в информационное пространство, и читающий ресурсы как одной, так и другой страны, я вижу, насколько сильны противоречия двух сторон.
На эту минуту я не знаю, что должно произойти, чтобы позиции сблизились, а люди стали искать компромиссные решения. К моему огромному сожалению, градус ненависти, а это по-другому не назовешь, невероятно высок.
И для одной, и для другой стороны это — линия разлома. Как выводить людей из этого состояния, как добиваться мирного процесса, я пока не очень понимаю. Дело все в том, что я не вижу даже некой заинтересованности в этом процессе.
Сейчас ведь эпоха интернета. И огромное количество групп в социальных сетях являются в некоем роде маркером данного процесса.
В мире существует некий эталон градуса ненависти. Я имею в виду "Штурмовик" Юлиуса Штрайхера, из-за которого тот и был казнен по приговору Нюрнбергского процесса. Сам Штрайхер никогда никого не убивал, он не участвовал в военных действиях, он только призывал к этому других.
Вот я вам могу сказать, что, глядя на некоторые группы в социальных сетях, я понимаю, что то, что писал Штрайхер, это баловство, это просто шутки.
То, что ты иногда видишь в социальных сетях, особенно перед какими-то крупными переговорами по Карабаху, это просто невероятное обострение.
И я для себя называю это расчеловечиванием, к сожалению огромному. И происходит это с двух сторон. Нельзя сказать, что одни хорошие, а другие плохие, нет. Вот этот градус ненависти – он обоюдный. И с ним, конечно же, надо что-то делать. Каким-то образом надо это решать.
Ни одна страна, ни одна нация не может все время находиться в состоянии глубокой ненависти к своему соседу. Другого-то у тебя не будет все равно. Нельзя же кого-то взять и отправить на Марс. Нельзя уничтожить целый народ, потому что существуют принципы той же Организации Объединенных Наций.
Нужно каким-то образом заниматься мирным процессом. Но пока я не вижу ни одной предпосылки для этого. Скорее даже, напротив.
Самое жесткое, что я до сих пор видел в социальных сетях, это то, что писалось после очередного витка эскалации насилия в регионе в апреле 2016 года. С точки зрения истории, то, что ты читаешь, это, конечно, ужас. Люди, мне кажется, должны одуматься. Не должно быть так.
