Михаил Нейжмаков, ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций
Иракский Курдистан, Идлиб, энергетика, поставки сельхозпродукции – все эти темы, поднятые на встрече Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана, были проанализированы прессой с самых разных ракурсов еще накануне. Поэтому хотелось бы посмотреть на российско-турецкие переговоры с другой стороны. Ведь, по сути, они уравновешивают другое недавнее событие – встречу Эрдогана и Трампа.
Как известно, переговоры между президентами США и Турции состоялись 21 сентября 2017 года. Хозяин Белого дома весьма тепло отозвался о своем коллеге из Анкары: "Он стал моим другом, он получает очень высокие оценки своего лидерства… Мы сейчас ближе, чем когда-либо". Тогда же оба лидера, как сообщала пресс-служба Белого дома, "подчеркнули их неприятие запланированного на 25 сентября референдума в "Иракском Курдистане".
После этого на фоне сложных российско-американских отношений длительная пауза между личными встречами Эрдогана сначала с Трампом, а потом с Путиным стала бы поводом для весьма провокационных трактовок такой ситуации в мировых СМИ. Поэтому логично, что Москва и Анкара были заинтересованы в проведении встречи своих лидеров уже в сентябре.
Обратим внимание: о взаимодействии с Россией по Сирии Эрдоган заявил практически сразу же после встречи с Трампом. Уже 22 сентября в интервью Reuters он подчеркнул, что Россия и Турция совместно займутся обеспечением безопасности в зоне деэскалации в Идлибе. И тогда же специально напомнил о намерении встретиться с Путиным и обсудить вопросы "уничтожения террористов и установления мира в Сирии". Вряд ли Эрдоган сразу после весьма благожелательного общения с Трампом озвучил бы заявление, которое могло всерьез не понравиться Вашингтону. Тогда вполне возможно, что, находясь в США, турецкий президент прямо или косвенно получил одобрение сентябрьской встречи с Путиным.
Тем более что в день встречи Эрдогана и Трампа помощник президента США по национальной безопасности Герберт Макмастер, с одной стороны, призвал "противостоять дестабилизирующему поведению российских властей", с другой — напомнил про "сферы сотрудничества, где мы могли бы вместе с Россией работать, исходя из взаимных интересов".
Конечно, у Москвы и Вашингтона есть все возможности для прямого общения без посредников. К тому же, совсем недавно отношения между США и самой Турцией были весьма противоречивыми. Однако сам Эрдоган наверняка был бы не против усилить свою роль в выстраивании российско-американского диалога. Возможно, эта тема поднималась и на недавней турецко-российской встрече в Анкаре.
Кроме того, обратим внимание, что в заявлениях Путина и Эрдогана по итогам встречи 28 сентября содержание переговоров по Сирии передано в максимально общих выражениях. Однако сами переговоры наверняка носили весьма детальный характер, учитывая представительный состав российской делегации (среди прибывших в Анкару был и начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов).
При этом, Анкаре выгодно, по возможности, быстрее решить максимальное число спорных вопросов с Москвой по ситуации в Сирии. Это дополнительно развяжет турецкой стороне руки для действий в отношении "Иракского Курдистана". У Турции есть и другой стимул, чтобы спешить. Совсем недавно представитель Госдепартамента США Хизер Науэрт дала примечательный комментарий на заявление Анкары о намерении не только на словах поддержать территориальную целостность Ирака: "Звучит как угроза. Но мы не будем это комментировать". По сути, Вашингтон намекает, что пока готов закрыть глаза на жесткие действия турецкой стороны в отношении иракских курдов. Но опыт показывает: такой карт-бланш США могут дать на ограниченный период.
Поэтому российско-турецкие переговоры в Анкаре прошли на примечательном фоне. С одной стороны, сигналы из США дают Турции надежду на расширение пространства для маневра. С другой, в этих новых и, хотя бы временно более благоприятных условиях, Турция все равно нуждается во взаимодействии с Москвой.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
