В центре Киева 20 июля 2016 года при взрыве автомобиля погиб известный журналист Павел Шеремет. О том, как украинское общество восприняло это убийство и что сегодня происходит вокруг дела Шеремета, Sputnik Азербайджан побеседовал с украинским политологом, кандидатом политических наук, советником Национального института стратегических исследований Алексеем Полтораковым.
- С чем, по-вашему, может быть связано убийство Шеремета?
— У украинского профильного экспертного сообщества практически нет сомнений, что убийство "осевшего" в Украине белорусского журналиста Павла Шеремета связано именно с его профессиональной деятельностью.
С одной стороны, он не был замешан в серьезных экономических скандалах или чем-то подобном, могущих закончиться в стиле "лихих 90-х".
С другой стороны, показательна активность его профессиональной деятельности последнего (перед его убийством) времени, общение и связи с так называемыми "добробатами" (добровольческими батальонами — ред.) и прочими.
В частности, по данным некоторых источников, он незадолго до своей гибели побывал в России, где встречался с опальным экс-министром времен Януковича Александром Клименко. Все это указывает именно на профессиональный, а не бытовой подтекст трагедии.
- Как вам кажется, почему до сих пор не найдены ни убийца, ни заказчик?
— Заказные убийства, подобные убийству Павла Шеремета, расследовать крайне сложно. А особенно с учетом того, что к убийству журналиста в той или иной форме причастны как минимум бывшие сотрудники спецслужб. Вспомним хотя бы "засветившегося" накануне трагедии у дома Шеремета бывшего сотрудника СБУ Игоря Устименко.
Как видится, не совсем оправданной была и передача расследования дела в ведение Национальной полиции, а не СБУ – в результате расследование пошло по не совсем верному пути.
Не удалось и надлежащим образом отработать и пресловутый "российский след", прежде всего из-за крайне проблемных украино-российских отношений как таковых.
Кроме того, во время самого расследования допускались значимые ошибки. В частности, относительно недавно генеральный прокурор Юрий Луценко признал, что "в этом следствии была допущена ошибка, конкретная ошибка в том, что, изъяв 201 камеру видеонаблюдения, еще одна, как оказалось, самая важная, не была изъята, что все это время не давало важной информации следствию".
Как видится, именно совокупность подобных объективных и субъективных факторов в целом и привела к тому, что за целый год активной работы следствию порадовать общественность оказалось нечем.
- Каково мнение украинского общества в связи с этим убийством?
— В украинском гражданском обществе убийство журналиста Шеремета, подобно давнему убийству журналиста Георгия Гонгадзе, воспринимается несколько символично и в чем-то уже даже "сакрализировано".
Нет сомнения, что оба они стали жертвами желания узнать максимум правды в рамках своей профессиональной деятельности, но не смогли противостоять серьезному противодействию могучих структур.
Однако, в отличие от убийства Гонгадзе, за убийством Шеремета не видится следов "преступного режима" (как было в случае с демонизированным "режимом Кучмы" в начале 2000-х годов).
Главная общественно-политическая претензия к нынешней власти – неспособность провести серьезное расследование и предъявить качественный результат. А это порождает дополнительные сомнения в результативности реформирования правоохранительной системы, которой так гордится нынешний государственно-политический истеблишмент.
- Павел Шеремет в отличие от Олеся Бузины, убитого в Киеве годом ранее, не был пророссийским и тем не менее обоих убили. Насколько безопасно сегодня быть журналистом в Киеве?
— Независимые исследования и экспертные оценки показывают, что в Украине нет достаточно серьезных проблем с пресловутой "свободой слова" и принципиальных политических ограничений на профессиональную деятельность журналистов. (Такие казусы, как процесс против журналиста Игоря Гужвы, видятся скорее исключениями, подтверждающими правило.)
Более того, украинским политикумом и, косвенно, украинской властью именно журналисты и СМИ воспринимаются как те самые "цепные псы демократии", с помощью которых проходит постепенное очищение экономики, политики, власти.
Яркий пример – обострение медиа-дискурса вокруг снятия депутатской неприкосновенности сначала с конкретных персон, а в перспективе – и с народных депутатов в целом.
Относительно недавно мои коллеги из Национального института стратегических исследований издали серьезный труд "Мировая гибридная война: украинский фронт".
Как видится, осмысленный в оной книге феномен "гибридной войны" и является тем принципиальным аналитическим инструментом, с помощью которого можно глубоко осмыслить и четко оценить последние трагические события вроде убийств Бузины или Шеремета, а также подрывов в автомобилях спецназовца Максима Шаповала или контрразведчика Юрия Возного. (Кстати, более чем характерен достаточно профессиональный "почерк" в исполнении оных подрывов, указывающий на принципиальную серьезность действа.)
Иными словами, ключевая проблематика лежит в гораздо более широкой и серьезной плоскости общемирового геостратегического противостояния, где профессиональные риски носят вторичный характер по отношению к тому "обществу страха", в котором мы, как оказывается, живем.
