Директор Аналитического центра Института международных исследований МГИМО Андрей Казанцев для Sputnik
Начало 2016 года оказалось благоприятным для всех здоровых сил в международном сообществе, объединившихся в борьбе против так называемого "Исламского государства" (ИГ) в Сирии и Ираке. Заключенное в Сирии перемирие, которое означает не только очередной этап на пути поиска компромисса как между силами правительства Асада и умеренной оппозицией, так и между Россией и США, означает, что борьба с ИГ резко интенсифицируется. Правительство Сирии, как и умеренная оппозиция, особенно, курды, могут бросить высвободившиеся силы на борьбу. Россия и США также усиливают свои удары по ИГ и, видимо, недалек тот момент, когда это псевдогосударство будет уничтожено в Сирии и Ираке. Это неизбежно и необходимо, так как все международное сообщество заинтересовано в том, чтобы уничтожить центр, из которого планируется и поддерживается террористическая деятельность во всем мире.
Однако самого по себе вытеснения ИГ из Сирии и Ирака будет, к сожалению, недостаточно для того, чтобы угроза стремительного роста террористической активности перестала нависать над постсоветскими государствами. Здесь возникают новые проблемы, которые надо решать, как говорится, "всем миром".
Первая проблема связана с возможным возвратом большого числа террористов, воюющих за ИГ, домой. В октябре 2015 года В.В. Путин на заседании Совета глав государств-участников СНГ заявил, что "на стороне ИГИЛ уже воюют от пяти до семи тысяч выходцев из России и других стран СНГ". Основная масса этих боевиков происходит из России, центральноазиатских стран, некоторых регионов Южного Кавказа (особенно Панкисского ущелья в Грузии). Только из России, по последним данным силовых структур, выехало для войны в Сирии порядка 2800-2900 человек, что делает РФ второй в мире страной после Туниса по соответствующему показателю. Если взять страны Центральной Азии, то, по последним оценкам, число международных боевиков-террористов составляет: Узбекистан – 500 человек, Кыргызстан – 500, Таджикистан – 386, Туркменистан – 360, Казахстан – 300. Причем, многие эксперты считают, что все эти цифры существенно занижены.
Важно осознать, что на каждого боевика, воюющего в Сирии и Ираке, приходятся сотни сочувствующих в разного рода "спящих ячейках" террористической сети на местах. Эти люди, как и возвращающиеся боевики, получившие боевой опыт, могут быть использованы для проведения терактов, организации беспорядков или даже партизанских действий. По имеющимся экспертным оценкам, только ИГ выделила порядка 70 миллионов долларов на подрывную работу в Центральной Азии. Однако российские эксперты фиксируют активизацию притока средств во все страны постсоветского пространства (в контексте противостояния операции России в Сирии) по совершенно разным каналам, связанным с распространением религиозного экстремизма, а отнюдь не только по каналам ИГ.
Вторая проблема связана с наблюдающимся переносом активности ИГ из Сирии и Ирака. Среди намечающихся направлений переноса – Ливия, Нигерия, но особенно опасным для постсоветских государств является Афганистан.
За последние пару лет произошло перебазирование большого количества международных боевиков-террористов в Северный Афганистан из Северо-Западного Пакистана, где шла гражданская война. По оценкам афганских сил безопасности, переданным Совету Безопасности ООН, в Афганистане сейчас около 6500 иностранных боевиков. Эти боевики связаны, в том числе, с Аль-Каедой и ИГ.
В последние годы за счет усилий ряда радикальных исламских фондов, расположенных на территории аравийских монархий, сложилось определенное взаимодействие между тяжелой ситуацией в Афганистане и на Ближнем Востоке (где, как известно, идет противостояние между Саудовской Аравией и Ираном, которое многие называют, кстати, совсем неверно, борьбой "суннитского" и "шиитского" блоков). Ряд экспертов даже полагает, что упомянутое выше перебазирование боевиков из Пакистана в Афганистан произошло на деньги, пришедшие из аравийских монархий, с целью подготовки боевиков либо для действий против Ирана (Иран активно нанимал афганских хазарейцев-шиитов с целью использования их как боевиков на Ближнем Востоке), либо против шиитов на месте (ИГ и Аль-Каеда активно организуют теракты против шиитов в Пакистане и Афганистане), либо для последующей переброски боевиков на Ближний Восток.
Особую тревогу представляет то, что в контексте российской военной операции в Сирии монархии Аравийского полуострова оказались дополнительно заинтересованы в дестабилизации России и постсоветского пространства. В частности, в том числе и с этим можно связать приход в последнее время в Афганистан с Ближнего Востока "больших денег", например, боевики ИГ получают зарплату примерно в десять раз больше, чем боевики Талибана.
В Афганистане также ходят упорные слухи о том, что к просачиванию в страну боевиков из Пакистана, как и к появлению там боевиков ИГ, приложила руку пакистанская межведомственная разведка (ISI), которая традиционно связана с исламскими фондами, расположенными на территории аравийских монархий. Идут разговоры, в том числе и в афганском парламенте, о таинственных вертолетах без опознавательных знаков, которые перебрасывали боевиков на север Афганистана, поближе к границам постсоветских государств и России. В этом контексте многие эксперты выдвигают версию о имеющей место еще одной операции пакистанской межведомственной разведки, сходной с той, что происходила в период формирования Аль-Каеды во время Советской войны в Афганистане, а затем в период формирования Талибана в 90-е года. В ходе всех этих операций звено ISI, связанное с Саудовской Аравией, Катаром и рядом других нефтедобывающих монархий, выступало "менеджером" и распорядителем предоставленных соответствующими монархиями финансовых средств.
Особо активное проникновение ИГ в Афганистан наблюдается на востоке, на границе с Пакистаном, и на севере страны (там ее носителями преимущественно являются подкупленные этнические группировки, в частности, узбекские и туркменские, а также часть международных террористов, вернувшихся из Пакистана). Особенно опасна для постсоветских государств присяга ИГ со стороны представителей части Исламского движения Узбекистана (ИДУ), а также "Имарата Кавказ" (последний имеет связи в Центральной Азии, в Афганистане и Пакистане). Исторически – это две самые опасные террористические организации постсоветского пространства.
ИГ активно расширяет свое влияние, пользуясь внутренним расколом в Талибане, сложившимся после смерти муллы Омара. Этому активно способствует обилие у афганско-центральноазиатского подразделения ИГ (оно называется "вилаят Хорасан") финансовых средств, пришедших с Ближнего Востока. По данным главы Генштаба РФ Герасимова, в Афганистане находится 2-3 тысячи боевиков, связанных с ИГ.
Тревожная для постсоветских стран тенденция заключается и в том, что на севере страны, в том числе благодаря усилиям ближневосточных "спонсоров", сложилась тенденция к взаимодействию ИГ, Талибана и ряда мелких группировок, связанных с "Аль-Каедой". Более того, это взаимодействие часто проходит под черным знаменем ИГ. В частности, при взятии Кундуза, где участвовали представители всех перечисленных выше групп, первоначально захватчики, по афганским данным, поднимали знамя ИГ и лишь затем, чтобы раньше времени не пугать северных соседей, поменяли его на знамя Талибана.
Активное просачивание ИГ произошло на границу Туркменистана. Там знамя ИГ подняли местные племена туркмен, прежде всего, потомки бывших басмачей, бежавших из Центральной Азии в 1920-30 годы под ударами советских войск. Эти племена всегда были очень антисоветски настроены, и даже в период Второй мировой войны немецкой военной разведкой (Абвером) планировалось вторжение их в СССР под знаменем "джихада". Поэтому приход денег с Ближнего Востока (по некоторым оценкам из Катара), подхлестнул давнюю неприязнь афганских туркмен к их соседям на севере, которых они считают наследниками советской власти. Эти обстоятельства, по мнению многих наблюдателей, стали причиной резкой и для многих достаточно неожиданной дестабилизации прежде благополучной туркмено-афганской границы.
Ситуация в остальных частях Афганистана остается достаточно сложной. Уменьшающееся военное присутствие американцев воодушевляет талибов, а силы законного правительства в общем демонстрируют неспособность самостоятельно проводить серьезные военные операции. В целом, сейчас оппозиционные правительству партизанские силы (прежде всего, афганские талибы) располагают до 50 тысячами человек, объединенных более чем в 4 тысячи отрядов и групп различной направленности.
Даже в случае падения кабульского режима вторжение "чистых" талибов в Центральную Азию маловероятно, в том числе и потому, что Талибан распался на большое количество враждующих группировок. Однако это не означает, что такое вторжение не смогут организовать силы ИГ и ряда более мелких групп, связанных с Аль-Каедой, при попустительстве или даже частичном участии талибов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
