Разрешите представить
Начнем со знакомства с самим художником. Шестидесятилетний Баби Бадалов — мужчина, второе имя которому — гордость. Гордость прикаспийской республики и Закавказья в целом, фигура практически глобального значения: за плечами у мастера столь весомые достижения, как участие в славной «Манифесте», а также создание инсталляций для парижского Пале-де-Токио – 2016, которые можно было наблюдать на протяжении полугода. Примечательна его жизнь не только веским списком художественных достижений, сама его судьба — это одно большое приключение.
Баби родился и вырос в селении Лерик, что на юге Азербайджана, недалеко от границы с Ираном. В двадцать лет ушел в армию — два года отслужил в стройбате в Подмосковье, но все это время грезил Ленинградом и поступлением в питерскую Академию художеств. Мечта осуществилась частично: в Петербург Бадалов переехал, но студентом так и не стал. Впрочем, это не помешало Баби задержаться в городе над вольной Невой: он устроился в строительную компанию, рисовал, писал стихи и даже начал выставляться. Последнему немало поспособствовала группа «Новые художники», в которой Баби вращался несколько лет. («Новые художники» — неформальное творческое объединение, образованное в 1970-х годах в Ленинграде. Ее участники активно экспериментировали с примитивизмом и экспрессионизмом. — Прим. ред.).
Но зимой 1991 года, когда в сквоте, где проживал Бадалов, стало совсем плохо с горячей водой, отоплением и электричеством, да и политическая обстановка накалилась до предела, Баби решил уехать жить в Штаты. Сначала отправился в Сан-Франциско, а потом в Нью-Йорк. После того романа с Америкой он решил двигаться дальше и… вернулся в Азербайджан.
Возвращение на родину, к слову, прошло не так уж и гладко. Как вспоминает Баби в беседе с арт-критиком Дмитрием Пиликиным, «выглядел я тогда странно, с бородой, как бродяга. В сумке — книжка по суфизму на английском. Последние деньги у меня силой забрали два службиста на границе. Еле добрался до своей деревни. Братья меня увидели и начали «пинать», как бомжа. Позор, говорят, позор! Потом все же приняли».
От безысходности Баби пошел работать к брату, а после устроился подмастерьем к одному бакинскому художнику: помогал с ремонтом и всякими мало относящимися к искусству мелочами. Ну а после случилась настоящая «история Золушки», детали которой, правда, Баби разглашает неохотно. Мол, однажды этот самый его друг-художник решил устроить выставку Бадалова, на которую — вот везенье — пришел некий щедрый любитель искусства, скупивший половину работ.
После этого телефонная книжка Баби пополнилась полезными контактами (от зарубежных благотворительных организаций до важных нефтяников), он стал активно ездить по стране и продавать свои работы. В итоге, набравшись уверенности в себе, он снова решился на переезд — на этот раз в Англию. Но история долгого скитания не закончилась и здесь. В Британии Бадалову не очень понравилось — слишком агрессивным показался местный арт-мир. И спустя пару лет он попросил убежища в Париже. Где и обитает до сих пор.
Мощный подтекст
Свои работы (коллажи, текстиль, инсталляции) Баби всегда посвящает остросоциальным темам: национальным конфликтам, экологии. Так, на биеннале в Салониках 2007 года он поучаствовал в акции представителей «зеленого» движения — сделал большую роспись полотна Climat change, Rich must dye ( «Климат ухудшается, богатые должны умереть» — Прим. ред.) и инсталляцию из кукол и пластиковых пакетов.
Немало Бадалова заботит проблема беженцев, поэтому свои арт-объекты он часто посвящает им.
«Может быть, это и расплата за то, что в детстве у меня не было выбора. Я пятый сын в большой семье, у меня еще пять сестер. У нас были бараны, две коровы, осел, куры, простой глиняный дом, но ничего лишнего. Одежда переходила ко мне от старших братьев, и мне всегда было стыдно в школе из-за заплаток. И мое участие в проектах, посвященных им, прямо вытекает из этого», — признался Бадалов в одном интервью.
Чему же посвящена выставка ZARAtustra?
Смысл названия
ZARAtustra — это отсылка к бренду ZARA, ставшему синонимом понятия fast fashion (термин, используемый модными ретейлерами для обозначения быстрого обновления ассортимента марки несколько раз в сезон. — Прим. ред.), и к учению древнего персидского пророка Заратустры, основателя зороастризма, оставившего серьезный след в азербайджанской культуре. Такой комбинацией Бадалов хотел погрузить зрителя в атмосферу, где массовое производство (читай — массовое сознание и культура) каким-то образом уживается с традицией и историческим опытом.
А что показывают на выставке?
Журнал Nargiz описал экспозицию следующим образом: «Художник использует выразительность языка и визуальных образов, чтобы создавать трехмерное постмодернистское произведение, полное хитроумно расставленных нюансов и социально заряженных каламбуров». Сложновато? Давайте проще: в галерее Yarat вас будет ждать 250 свисающих с потолка старых простыней, фрагментов штор, отрезов ткани с нанесенными на них стихами и написанными от руки лозунгами и текстами во всю длину галерейных стен. Все они — о прошлом и настоящем, о традициях и современности, о гендерных проблемах. Как говорят кураторы, все это отражает взгляд Бадалова на конфликт между традициями и нынешним культурным климатом Азербайджана.
Пережить опыт отверженности и подумать о важном вместе с художником можно в бакинском Центре современного искусства Yarat до 16 июня.
