Ильхам Мустафа, Sputnik Азербайджан
Это место в Газахе мало кто знает. Со стороны оно совершенно неприметно, с первого взгляда может показаться даже каким-то заброшенным зданием с таким же неухоженным двором. Здание, которое было то ли учреждением, то ли трестом, теперь стало мастерской скульптора.
Рамиз Исми-Гая — автор десятков памятников, монументов и барельефов. Несмотря на свои 70 лет, он все еще работает, продолжая вкладывать в каждое свое творение кусочек своей души.
Писать о таком человеке для меня непросто. Быть может, не позволяет ответственность, которую невозможно не чувствовать после того, как добиваешься встречи с мастером целый год. А может, останавливает страх не суметь втиснуть в рамки одной статьи духовный мир человека, который говорил мне "захаживай ко мне, побеседуем, поговорим обо всем, но только избавь меня от этой писанины".
Рамиз Мамедов (Исми-Гая) родился в 1947 году в Газахе. Он увлекался живописью с раннего детства, когда учился в девятом классе, параллельно вел в доме пионеров кружки по рисованию и искусству. Побывавший в то время в Газахе один из самых видных азербайджанских скульпторов Джалал Гарьягды был поражен талантом молодого Рамиза и пригласил его в Баку.
В Баку Исми-Гая стал работать и учиться у таких видных мастеров, как Токай Мамедов, Фуад Абдурахманов, Пинхос Сабсай и других. Образование он продолжил в Ленинградском художественном училище имени Серова (нынешнее Санкт-Петербургское училище имени Рериха).
По окончании учебы ему настойчиво предлагали остаться в России, но он вернулся в Азербайджан – потому что хотел "научить всему тому, что знает и умеет, детей своей родины".
Сегодня благодаря трудам скульптора Газах превратился в район с самым большим числом памятников, бюстов и барельефов. Его работы можно встретить по всему Азербайджану, в том числе в Баку и Сумгайыте. Но, к сожалению, период бурного расцвета его творчества остался в прошлом.
Сегодня будни скульптора стали тусклыми и безрадостными. В мастерской, где Исми-Гая работает долгие годы, он чувствует себя как в гостях. Несмотря на указ, подписанный еще покойным президентом Гейдаром Алиевым 19 июня 2003 года о передаче в собственность художникам и скульпторам частных мастерских, в которых они трудятся, Исми-Гая так и не смог перевести на свое имя мастерскую.
Крупных заказов сегодня не поступает, масштабные работы не покупаются, поэтому мастер вынужден делать сувениры. В основном они выполнены по мотивам народных легенд и дастанов, и каждая маленькая скульптура несет в себе некий смысл. Многие так и остаются лежать в мастерской мастера — он считает, что продавать сувениры на рынке в его возрасте не к лицу.
Несмотря на все трудности быта, на материальные проблемы он не жалуется. "Мы должны говорить о творчестве, произведениях искусства, будущем нашего народа, но мы даже и не вспоминаем о них", — вздыхает скульптор.
Исми-Гая сегодня хочет учить всему тому, что умеет, подрастающее поколение. Он продолжает говорить об истории, общественно-политических формациях, через которые мы прошли, о последствиях переломных моментов и бедствий, и о том, какое влияние они оказали на наши устои, ценности, молодежь, будущее.
Он старается объяснить, насколько важно воспитывать молодежь в еще более патриотичном духе. При этом поясняет, что люди искусства являются еще и носителями нравственности.
А потом творец продолжает работать над эскизами скульптур, с детской наивностью продолжая верить, что когда-то они превратятся в настоящие памятники.
P.S.:
Однажды я встретил Рамиз муаллима, когда он возвращался из соседнего района, где получил заказ на реставрацию памятника известному человеку в преддверии его юбилея. Я услышал его разговор с другом по телефону. Скульптор рассказывал, как договорился отреставрировать скульптуру за 300 манатов, но после окончания работы чиновник спустил плату до 200 манатов.
Он говорил, что использованные материалы стоили дороже 100 манатов, но чиновник в галстуке заявил ему: "Очень дорого ты просишь, на, бери 200 манатов и хватит тебе". И тогда мастер взял 100 манатов, а оставшиеся 100 манатов вернул чиновнику.
Он рассказывал все это с двояким чувством – негодования и гордости. Во время разговора он ни разу не упомянул, насколько нуждается в деньгах, но по тени в глазах и дрожи в голосе можно было догадаться, что жизнь его не балует. Но все же еще больше — по выражению лица и гордой стати — можно было прочитать, которое он получил удовольствие от сделанного.