Федор Александрович Эмин (настоящее имя – Мухаммед Эмин). Писатель, публицист, бретёр и переводчик. Не будем судить его строго, он просто был сыном своего века.
Знакомство с Федором Эмином
Когда в лондонскую резиденцию Александра Голицына, посла Российской Империи в Британии, заявился смуглолицый молодой человек, его приняли достаточно холодно.
Для начала несколько часов помурыжили в приёмной, чтобы много о себе не воображал, а когда сочли, что он достаточно огорчен невниманием к собственной персоне, провели к секретарю, весь вид которого говорил: "Вас, прохвостов много, а посол – один, потому выкладывай, а я уж решу, допускать тебя до столь высокой персоны или в три шеи с крыльца гнать". Но через несколько минут…
- Ваше Сиятельство! Князь! Тут это… на семи языках говорит, в русскую службу просится, и в православие креститься желает!
Это был Федор Эмин. Многие исследователи считают, что именно он был первым русским писателем. Да, до него был и Нестор-летописец, и протопоп Аввакум, и Феофан Прокопович, но первым прозаиком, который помимо жалования за работу чиновника получал гонорары за написанное – был именно Эмин.
До сих пор продолжаются споры о его этническом происхождении: правды о своих родителях, да и о себе, Эмин так до конца жизни и не сказал, да и Бог с ним, человек той нации, чьему делу служит, а служить он умел. И служил, и писал.
Александр Голицын лично крестил его в домашней церкви (потому и Федор Александрович), и, разглядев в нем человека способного и полезного, отправил в Санкт-Петербург, строго наказав не ходить по австериям, а немедля подавать прошение на высочайшее имя о зачислении на службу.
Эмин и подал. На итальянском языке. Он способный, языки знает, с людьми ладит, шпагой владеет, вот и зачислили его в Сухопутный Пажеский Корпус на должность преподавателя (тут есть два мнения: то ли языкам кадетов обучал, то ли фортификации).
Карьера Федора Эмина
Век XVII – век женский, переворот за переворотом, и тертый Эмин переходит на правильную, более перспективную сторону. Своевременно выскользнув из цепких объятий Шувалова, примыкает к партии Орловых, а, точнее, к Екатерине II. Ровно через два года овладевает русским языком настолько хорошо, что издает свой первый роман: "Награждённая постоянность, или Приключения Лизарка и Сарманды".
И наживает себе смертельного врага. Поэта. Александра Петровича Сумарокова.
Поэты и писатели – они люди жадные: за одно слово удавиться готовы, да и соперника в восторге вдохновенном задушить могут. Булыжник – оружие пролетариата. Перо и слухи – оружие пишущего.
И поползли сплетни о службе Эмина в янычарском корпусе, благо, фамилия способствовала. Федор Александрович эти слухи опровергать не спешил, и даже передавал дальше, порой приукрашивая: мол, палачи в Блистательной Порте, несмотря на свою немоту, до сих вслух мечтают с ним встретиться.
Пусть недруги болтают, чем громче гром – тем больше страха, а у меня, у Федора Эмина, других забот хватает. Я теперь в Коллегии Иностранных Дел работаю, дай Бог здоровья Григорию Григорьевичу Орлову, покровителю моему. А потом меня заметит императрица, и до самой смерти я проработаю в Кабинете Её Величества Императрицы Екатерины Второй.
А чего? Возле царского стола отираясь, со временем и у себя не хуже заведешь…
Литературное наследие Федора Эмина
Время на дворе стояло вроде нашего: взрослели юноши быстро, а умирали еще быстрее, международная обстановка очень тому способствовала. На войну Федор Александрович не попал, но 14 дуэлей за 2 года – тоже неплохой результат.
"Смуглый, быстроглазый, при шпаге. Не проткнет, так обругает" - шептались по углам.
Сумароков выводит его под именем Герострата в комедии "Ядовитый". Эмин не остается в долгу: в основанном им первом российском сатирическом журнале "Адская почта" (стиль - политическая сатира: полемика хромого черта с одноглазым) чуть ли не прямым текстом объявляет оппонента "сомнительным и политически неблагонадежным".
Право, господа, лучше бы вы на шпагах бились.
Эмин не теряет времени зря, один за другим выходят романы "Бессчастный Флоридор или история о принце Ракалмуцком", "Любовный вертоград или непреоборимое постоянство Камбера и Арисены", "Непостоянная фортуна или похождения Мирамонда" (посвящено покровителю, Григорию Орлову), "Приключения Фемистокла".
Вольно переводит с французского "Новую Элоизу" Руссо, что только углубляет неприязнь между ним и Сумароковым: последний стоит на позиции "Недопущения посрамления шляхетской чести", Эмин же последовательный сторонник линии Маслова: "Непременно надо мужикам воли прибавить".
Впрочем, в открытую против крепостного права он не выступал. Давайте и мы воздержимся от осуждения писателя: во-первых, каждому времени свой глашатай, а во-вторых, в некоторых случаях, молчание не просто золото, но и залог целостности организма.
Публицистика и три тома "Российской Истории"
В конце июня 1769-го года Эмин начинает выпуск "Адской почты". Вступает в полемику с журналом "Всякая всячина", которым руководит сама царица.
"Адская почта", конечно, навела шороху, выступая с резкой критикой крепостничества и возражая самой императрице, потому и вышло всего шесть номеров.
Прекрасно понимая, что для самоубийства есть и менее замысловатые способы, Федор Александрович решает журнал закрыть, потому что "нельзя задавать вопросы полковнику Куртцу, полковника можно только слушать".
По некоторым данным, другой сатирический журнал, "Смесь", издававшийся в тот же период времени - тоже его детище, просто тот факт, что в нем сотрудничал и Сумароков – внушает кое-какие сомнения. Впрочем, и Сумароков не помог – "Смесь" тоже закрыли.
Отличительная черта нашего героя - нападая на духовенство он никогда не нападал на религию, что выделяло его из числа прочих Просветителей. Почему? Бог весть, может быть, он просто острее других чувствовал, что культуры без религии не бывает, а нечистоплотный священнослужитель вовсе не повод нападать на Веру.
Но главным, и увы, так и незавершенным трудом Эмина является трехтомник "Российская История". Потому, наверное, и место его в российской историографии так до сих пор и не определено. Написано слишком литературно для труда по истории, и очень исторично – для литературного произведения.
Но с первоисточниками Федор Александрович работал на совесть, в их числе и "Радзивиловская летопись", и Никоновская, и "Повесть временных лет".
Да, в работе есть неточности. Да, есть и домыслы. Но так, именно так, и никак иначе в те времена работали историки. Это было великое время, время, которого больше не будет. Время начала строительства национальных государств.
Эмин был великим тружеником, но у Бога на всех свои планы. Третий том "Российской Истории" заканчивается на 1213-м году, на Всеволоде Большое Гнездо (Всеволод III). А смерть… к таким людям она почти всегда приходит не вовремя, потому и ходят потом слухи "отравили, повесился, злоупотреблял".
Ему было тридцать пять лет. Тридцать пять лет и три тома "Российской Истории". Много или мало? По-моему, достаточно. Другие вообще читать не умеют….