Бар Kefli — приятное пространство, где публика может по достоинству оценить отличную селекцию местных азербайджанских вин: именно вокруг них вращается вся концепция заведения.
Идея создания бара принадлежит Ивану Уварову — человеку, питающему живой интерес к азербайджанскому виноделию. Как так вышло и почему выбор бизнесмена пал именно на Азербайджан? Об этом и многом другом Иван честно и обстоятельно поведал в интервью Sputnik Style.
С чего вдруг у вас появилось желание переехать в Азербайджан и основать здесь свой бизнес?
Все началось с того, что у меня появился друг-азербайджанец. В 2014–2015 годах большое количество азербайджанцев стали активно возвращаться из России домой, и я понимаю почему. Появилось большое количество видеороликов о том, как преобразился Баку. Во «ВКонтакте» есть такой паблик «Современный Баку». Мы с другом были подписаны на него. Именно публикации этого аккаунта вызвали у нас ощущение, которое можно описать примерно как «вот оно, нечто невероятное». Приятель решился и уехал, точнее, вернулся домой. За ним последовал и я — мне тогда стукнуло 30. Я просто подумал: «А ведь это отличный вариант для того, чтобы сменить локацию».
Каковы были первые эмоции после переезда?
Распробовал Баку и Азербайджан я не сразу. Туристические достопримечательности мне довольно быстро надоели, и я в компании местных парней поехал на разбитой «шестерке» в Закаталы. И именно тогда я понял, что дороги здесь классные, а Азербайджан — это страна вне географических привязок. В чем-то совершенно уникальная, местами похожая на Россию, а где-то даже на Америку. К примеру, я выкладывал в сеть фотографии, отснятые в районе Нардарана, и много кто комментировал их примерно так: «О, да ты в Аризоне?» Азербайджанская провинция и вовсе покорила меня.
Что вы думаете именно о Баку?
Баку — это чудо! До этого я побывал в Стамбуле и поначалу невольно сравнивал эти два города. Мне кажется, что многие люди, во всяком случае из России, проводят такие же аналогии. Баку кажется близким и к Турции, и к России. Я часто слышал выражение «осколок Османской империи», но мне почему-то кажется, что с Персией и Российской империей здесь гораздо больше общего.
Вам было что терять в России?
У меня была хорошая работа в Москве. Я занимался интернет-маркетингом в довольно крупной общественно-политической организации под руководством нынешнего главы счетной палаты РФ Алексея Кудрина. Конечно, люди думают, что если ты попал в подобную организацию, то следует держаться в ней до последнего. И действительно, там было куда расти по карьерной лестнице, надо было просто проявлять инициативу. В общей сложности я проработал там четыре года и даже после переезда сюда еще год оставался ее сотрудником.
Вы приехали в Баку с какой-то конкретной целью? Знали ли вы, чем займетесь здесь?
Сейчас уже сложно вспомнить детали, но идея сделать что-то совместное с Азербайджаном появилась еще до того, как я приехал сюда в первый раз. Была идея заняться азербайджанскими продуктами в Москве. В свое время я выкладывал любительские фотки с «Азерчаем», и люди часто делали репосты в азербайджанских пабликах. Помню, я задавался вопросом: «Почему же так много армянских магазинов в Москве?» На рынке были представлены казахстанские продукты, белорусские, а азербайджанских не было. Хотя было что собрать на целый магазин, а то и на несколько, но что-то никак не складывалось.
Честно говоря, мне кажется, что выбор моего занятия здесь — это все-таки импульсивное решение. Приехали, стали пить вино, его оказалось много. Мы покупали разные бутылки в разных магазинах, и каждая третья выливалась в раковину. Со временем у нас уже появилось четкое понимание, что хорошо, а что плохо, и с этой информацией надо было что-то делать.
В очередной раз вернувшись в холодную зимнюю Москву, мы созвонились с моим другом Руфатом и решили, что надо что-то срочно предпринимать. На тот момент у нас был еще один совладелец — мой российский приятель, которого я буквально заразил этой идеей, говоря о том, какой Азербайджан крутой и что возможностей здесь гораздо больше, и вино вкуснее, и солнце ярче (смеется).
Этого самого человека я и отправил в Баку, а сам продолжал жить в Москве. Честно говоря, тогда я еще не понимал, какой это стресс. Он переехал сюда, мы часто созванивались, и я с него спрашивал так, будто он находился на соседней улице, не понимая, что у него происходила акклиматизация: стресс от того, что ты являешься владельцем бизнеса, от того, что вывески на другом языке, от того, что это другой город, культура, ментальность, и ко всему этому еще нужно привыкнуть.
Потом все закрутилось: увидел помещение, которое понравилось, договорился, внес деньги, а дальше уже думать было некогда. Дальше я бежал за этим набирающим скорость поездом.
Хотя вначале не все разделяли наш оптимизм. Я люблю приводить в пример историю о нашем первом разговоре с двумя поставщиками. Мы общались с ними на тему того, что собираемся открыть бар с азербайджанскими винами, и они оба не сговариваясь смеялись в трубку, говоря: «Что же вы там такого нашли в азербайджанских винах?», и делали прогнозы относительно того, что азербайджанцы не будут пить местное вино.
Над концепцией заведения приходилось думать прямо в процессе работы. Это, например, одна из причин, почему у нас до сих пор нет азербайджанских блюд. С азербайджанской кухней вообще сложно работать! Мы один раз попытались приготовить кюкю, и оно вроде получилось неплохим. Но к нам пришел Фархад Ашурбейли (на момент открытия заведения кулинарный блогер, ныне глава Ассоциации кулинарии Азербайджана — прим. ред.), попробовал и сказал: «Нет, моя мама готовит иначе!» (смеется). Но в целом он нас тогда очень поддержал. Это был первый человек, который сделал пост про наше заведение еще до его открытия. Но кюкю все же забраковал (смеется). Я тогда подумал о том, что азербайджанцы — они как итальянцы, и человеку со стороны для них сложно откалибровать какое-либо местное блюдо. На тот момент мы думали о том, что азербайджанцы, которые будут к нам ходить, наелись азербайджанской кухни дома и что она ассоциируется у них с родителями, надзором, ограничениями, поэтому здесь им нужна другая, более легкая еда. Но сейчас, три года спустя, у нас все чаще появляются туристы, и мы понимаем, что они, наверное, хотели бы видеть наши вариации на тему национальной кухни.
Какой процент среди посетителей составляют туристы?
Думаю, процентов 30–40, и с каждым годом этот показатель растет. В этом году очень много россиян. Единственная статистика, которую я веду по туристам, это количество оплат по иностранным картам. Россияне оставляют денег больше всего (смеется).
Как они узнают о вашем заведении?
Google maps, TripAdvisor. У нас там, кстати, сейчас все очень хорошо, при этом без всякого продвижения. Честные люди пишут честные отзывы, иногда смешные, иногда отрицательные. Впрочем, это поначалу так было. Так, как открывались мы, сейчас в Баку открыться практически нельзя: когда у тебя сшитые на коленке подушки, когда бетон в стиле лофт сделан из штукатурки собственными руками, когда нанимаешь повара за день до открытия, когда забываешь купить холодильник (смеется). Сейчас Баку такого уже не простит. Этого просто не получится, когда напротив тебя, к примеру, открыта «Сыроварня» Новикова (смеется).
Какое главное открытие вы сделали за время ведения бизнеса в Баку?
Честно говоря, первые год-полтора я часто говорил, что в работе азербайджанцы чересчур эмоциональные, не привязанные к рабочим местам, не хотят обучаться. И я вижу очень много коллег, которые приезжают сюда и думают так до сих пор. Но затем я понял, что на самом деле это глобальная проблема молодого поколения: с ними надо в каком-то смысле нянчиться, нужно заменить им маму, дарить им положительные эмоции, и это повсеместная проблема.
А почему мы открыли бизнес именно здесь, а не занялись этим в России? Здесь все-таки меньше регулирования, мало негативных кейсов. К примеру, я лично о них не знаю, никто мне не рассказывал никаких негативных конкретных историй. Конечно, я приехал с российским паспортом и думал, что любой конфликт со мной сразу станет международным (смеется). Это было такое инфантильное детское ощущение. Но в целом за время работы ничего серьезного не случилось. По большому счету, со всеми чиновниками здесь можно договориться по-человечески. Другое дело, что законодательное наследие здесь еще родом из Советского Союза, и иногда законы переписываются у соседей, а не создаются заново.
Как получилось, что иностранец стал одним из главных специалистов по местному вину?
(декламирует) «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье…» У меня есть теория о том, что существует постсоветский синдром. После распада каждый в своей постсоветской стране привык думать, что у нас все плохо, а у других все хорошо. Конечно, есть люди, думающие абсолютно противоположным образом. А истина, она где-то посередине. С азербайджанским вином три года назад действительно было все намного лучше, чем с российским. И вообще, здесь происходила совсем другая история. Азербайджанское вино стояло на полках, и оно не было элитарным продуктом. Это был хороший повседневный продукт, которого многие не замечали.
В Москве у меня была привычка ходить по винным барам, а когда приехал сюда, понял, что здесь мне этого не хватает. Причем пить мне хочется что-то новое и все-таки не очень дорогое. Это европейская история. И я сразу воспринял Азербайджан как европейскую страну. Здесь я опять-таки возвращаюсь к аналогии с Италией. Кстати, сами итальянцы подтверждают это сходство. Кто-то находит в азербайджанском вине Сицилию. На самом деле каждый итальянец, из какого бы региона он ни был, обязательно найдет что-то «родное» в нашей винной карте.
Расскажите о своих любимых азербайджанских винах.
На самом деле вино — это очень ситуативная и личная история. Я очень хотел бы, чтобы как можно больше людей пробовали вина, чтобы просто появилась привычка пробовать новое. Мне нравится продукция завода Azgranata: у них виноградники расположены в Шемахе, а сам завод — в Агсу. Относительно недавно к ним пришел новый винодел, молдаванин, и с его приходом завод перезапустился: они стали делать очень классное розовое вино. К примеру, Rubai Rose Cabernet Sauvignon урожая 2017 года. Мы за это вино очень боролись, я всех на заводе просил: «Пусть это вино стоит дешево! Это вино должно быть выпито за один год, оно не должно пылиться на полках!» И в результате оно стоит довольно демократично. Это вино нигде никто не раскручивал, а у себя мы его вывели в топ продаж. Это второе вино этого лета, которое у нас «выстрелило» безо всякой рекламы. Я про него обычно говорю, что оно в калифорнийском стиле.
У той же винодельни есть вино под названием Qaragöz. Оно стоит на полках каждого магазина возле дома и стоит маната четыре. И кто бы про него ни шутил как про символ простолюдинства, но это очень честное вино, брутальное, ягодное. Иностранцы часто приобретают его и везут в свои далекие страны, скрывая, что это было самое дешевое вино на полке, и получают самые хорошие оценки. Мы давали это вино нашим коллегам-сомелье на слепой дегустации, и Qaragöz оценили выше всего. Это чистый саперави, каким он и должен быть: доброе, хорошее, понятное вино.
Исмаиллинский завод Chabiant сейчас начал выпускать Madrasa. Это такое молодое вино с молочными и ягодными тонами, будто черничный йогурт на вкус. В Европе я таких вин не пил. Это что-то совершенно другое. И плюс это местный сорт винограда мадраса, и только за это его уже можно любить.
Если мы говорим о глобальных трендах в мире виноделия, какие из них лидируют на данный момент и какие применимы к азербайджанской действительности?
Главный макротренд говорит о том, что все, что мы потребляем, должно быть если не полезным, то хотя бы не вредным. Он диктует отход от промышленного производства в сторону маленьких локальных производителей — это органическое земледелие, натуральные продукты, возвращение к дедовским методам производства. Этот тренд проявляется во всем, и в виноделии в частности. Это минимальное использование добавок и знание дегустационных оценок: обязательно нужно знать все правила для того, чтобы их нарушать. И вообще, вино стало как кино. Есть массовое, промышленное, попсовое, а есть авторское.
Возвращаясь к трендам, можно также рассказать о некоторых из них, которые популярны уже в течение довольно продолжительного времени. Например, оранжевое вино, пришедшее из Грузии. Или игристые вина, созданные крайне удешевленными методами, которые раньше использовались в Италии, так называемые петнаты.
В целом экспериментирование с технологическими процессами — это уже само по себе тренд. Например, сделать «недокрасное» вино — не розовое и не красное. Сделать из красного винограда белое вино.
И конечно, вино должно отражать географию. Ты пробуешь определенную страну на вкус. Азербайджанские виноделы уже поняли это — работать надо именно с местными сортами.
Какой Азербайджан на вкус?
Пока что он такой… взрослый: довольно брутальный, маскулинный, плотный, но хорошо сохранившийся, бодрый. Это я сейчас о красных винах. А в белых винах иногда Азербайджан удивляет, и ты понимаешь, что он тяготеет к легкости, свежести, как будто вся его молодость заключается именно в белых винах.
Вы чувствуете себя здесь своим?
Я виню себя, что до сих пор не записался на курсы азербайджанского языка. Я давно мечтаю завесить стены стикерами с азербайджанскими словами и заучивать хотя бы по одному в день. Я понимаю, что, не зная языка, я могу постичь лишь малую часть этой страны. Я понимаю, что мне надо пройти школьную программу азербайджанского сектора, чтобы понять, что в головах у здешних людей, с какими мыслями они растут.
Конечно, я не азербайджанец, у меня даже нет гражданства. Но когда я уезжаю отсюда, я начинаю скучать по здешним красивым людям, по замечательной архитектуре. Азербайджан — это дом. И когда дом находится у тебя в собственности, ты постоянно что-то доделываешь, достраиваешь. Мой местный партнер по бизнесу постоянно обращает свои взоры на Европу и дальнее зарубежье. А я — нет, я уже здесь крепко обосновался. Хотя мне здесь не хватает легкой недорогой еды и тусовок. Или вот приходишь куда-то потанцевать и чувствуешь: что-то не то. В такие моменты я сам к себе обращаюсь: «Не нравится? Сделай так, чтобы понравилось!»
Какие у вас планы на ближайшее будущее?
Мы все думаем открыть еще одно заведение. Постоянно рассуждаем над тем, каким оно должно быть. Не буду раскрывать всех планов, пока мы до конца не определились с его концепцией.
Еще очень хочется поехать по местным винодельням одному, без компании, поесть деревенской еды. Мне кажется, что в регионах еще столько нераскрытого потенциала! Совершенно другие техники приготовления и великое множество источников вдохновения.