Бутунай Хагвердиев: «Наука сегодня — это тоже вид искусства»

Культуролог Юрий Михайлович Лотман говорил, что искусство не отражает, а создает жизнь. Если искусство создает жизнь, то какую жизнь создаешь ты?

Соглашусь с Лотманом. Для себя я как-то сформулировал, что есть искусство, а что — творчество. Творчество — это отражение жизни, а искусство — если не создание жизни как таковой, то формирование культурных трендов, новых кодов. Вот Малевич со своим супрематизмом заполонил идеями полмира, дав импульс в том числе архитекторам строить совершенно новые, до того момента невиданные здания. Мне бы очень хотелось своим творчеством формировать новое понимание человеком своего места в пищевой цепочке или в целом в природе, взаимоотношения человека с окружающей средой. И это необязательно про любовь к природе. Город — это тоже окружающая среда человека. Как человек ее формирует, насколько она сильно влияет на ситуацию взаимоотношения человека с природой в целом? Это огромное непаханое поле для философии искусства, в котором я сейчас стараюсь разобраться. И еще очень важная тема для меня — это то, как мы воспринимаем животных. В какой-то момент я понял, что дико несправедливо считать, что животные так сильно отличаются от животных под названием Homo sapiens. И мне хочется как-то своим творчеством привить людям понимание того, что у нас очень похожа нервная система. Конечно, собаке незачем ходить в музей. Но нас многое роднит: например, люди и животные, млекопитающие, одинаково зависят от своих матерей. 

В нынешнюю эпоху жанрового размытия художнику легче или сложнее найти свой почерк?

Не знаю. И да, и нет. Сложно ответить однозначно. Конечно, сейчас тебя никто не заставляет делать что-то определенное. Сейчас огромная свобода в том, как художник может выражать свои идеи. Но она настолько огромная… 

Что может быть опасной и привести к анархии? 

Жизнь вообще опасная штука, от нее умирают. Мне не кажется, что свобода опаснее, чем несвобода. Но в свободе сложнее, чем в рамках. Потому что огромный выбор… Раньше был телевизор, и мы смотрели кино, которое показывали в программе передач. А сейчас я захожу на какой-то пиратский сайт с фильмами, и примерно четверть времени из того, что я трачу на просмотр кино, уходит на то, чтобы выбрать, какое кино посмотреть. (Смеется.)

Какой зритель тебе важен: подготовленный, знающий или обыватель, не сильно разбирающийся в искусстве, такой чистый лист?

Да любой, наверное. Хотя если надо, чтобы оценили и купили, то, конечно, знающий.

Но если человек ничего не понимает, то можно ему «втюхать» картину… Ты можешь?

Я ничего не умею «втюхивать», я не могу продать даже то, что делал с целью продать и делал хорошо. (Смеется.) Тут я продал картину, и покупатель сторговался так, что в итоге она ушла дешевле, чем я ее продал своему галеристу. 

Твое творчество может быть бизнесом? Ты готов к тиражированию? Самого себя повторять не претит? 

Нет, конечно. Зависит от того, сколько денег предлагают и от того, насколько это трудоемко. Если бы я нашел какую-то фишку, как Энди Уорхол, которая не занимала бы много времени, то делал бы с удовольствием. Если мне кто-то когда-нибудь предложит отливать мои скульптуры в тиражном порядке, я буду счастлив. Чем больше, тем лучше. Самому мне этим заниматься не очень охота. 

Цепочка рождения произведения искусства в век концептуального творчества может быть такой: идея — форма — смысл. Ты работаешь с разными материалами. Как приходит понимание, что эта идея может быть воплощена именно в этой форме? Есть механизм? 

Вы сами ответили на свой вопрос. Оно ровно так и приходит. Если есть идея, то я думаю, в каком материале это было бы хорошо и удобно сделать и какие инструменты для этого нужны. Это очень важно, особенно со скульптурой, но нельзя лезть в колодец. Иногда инструменты, которые есть, не позволяют воплотить идею в идеальной форме. Раньше страдал от этого, а теперь думаю так: если нет инструментов для воплощении идеи, то можно отложить замысел до лучших времен. Еще есть другая схема. У тебя нет идеи, но есть материал или инструмент, и они рождают идею. То есть бывают обстоятельства, которые диктуют тебе идею. А бывает идея, которую ты стараешься подогнать под обстоятельства. 

Сейчас ты вернулся к краскам, но было время, когда ты много работал с деревом… 

Думаю, оно еще будет. Со скульптурой как раз всегда вопрос в обстоятельствах. Я пока не могу ее делать по собственному желанию, как только оно возникло. Потому что мрамор, например, очень дорогой. И вообще, надо понимать, куда ты денешь готовую работу. Скульптура не картина, ее к стеночке не отвернешь. Ее нужно где-то складировать. Для картины тебе не нужно ничего, кроме плоской поверхности и пары красок. Прочитал в интервью у Питера Гринуэя: «Если хочется заниматься творчеством, но нечем, нужна плоскость и одна краска». Мне понравилось, я этим руководствуюсь и сейчас.

Для тебя существует понятие вдохновения, или ты придерживаешься принципа «аппетит приходит во время работы»?

Существует, но напрямую зависит от работоспособности. Оно бывает от проделанной упорной работы без всякого вдохновения, приходит в процессе. Иногда, редко, бывает от каких-то ситуаций — от красивых женщин, от какой-нибудь поездки на Бали или в Индию. Поездки случаются не каждый день, да и красивых женщин, которые к тебе расположены, тоже не каждый день встретишь. 

Ты как-то хотел поработать на буровой, чтобы получить опыт и заработать денег. Удалось?

Я отказался от этой идеи и вообще стал отказываться от пластика. Как говорят про тех, кто вчера имел одно мнение, а сегодня передумал, я «переобулся». Я хотел поработать на буровой, потому что мне нужны были деньги, но потом мне подвернулась работа в кино. И я забыл про буровую и понял, что лучше заниматься защитой окружающей среды, а не разрушением. 

И какие успехи у тебя в сфере защиты окружающей среды?

Вот взял собачку из приюта — ее зовут Спагетти. 

Что, по-твоему, может сделать искусство, чтобы формировать новое отношение человека к окружающей среде?

Привлекать внимание. Сейчас очень крутое движение разных активистов, которые устраивают интересные перформансы. Мне очень понравился перформанс, кажется, в Бельгии. Чуваки поставили виселицы, надели петли на шею и стояли на кубиках льда, который медленно таял. Это достаточно нарративный, прямой месседж. Но в то же время доступная, популярная форма творчества, которая обращает внимание большого количества людей на проблемы. 

«Природа концептуального искусства утопична», — сказал один критик. Как думаешь, в чем утопия? Из-за отсутствия финального результата, сиюминутности? 

Искусство всегда было и есть концептуальное. В чем утопичность современного? В непонятности? В неясности? Есть современное искусство без видимого результата, которое остается в идее, а есть то, что можно потрогать. Идея и ее правильное изложение тоже искусство. Сейчас много того, что можно назвать искусством. Науку я тоже считаю искусством. Мне кажется, серьезные ученые вполне себе художники, творцы. Большие открытия, например Дарвина или Эйнштейна, не случились бы, если бы ученые не пользовались инструментами художников — додумыванием, гипотезированием. Они так же, как и художники, наблюдают. По уму, все научные работы должны строиться на экспериментах, но самые крутые ученые делают прогнозы. Ведь многое, о чем говорил Дарвин, на тот момент времени невозможно было доказать, проверить. 

Твои последние работы — это синтез живого и неживого. Биологические организмы с механическими компонентами. Про что они?

Это про отношение человека к другим формам жизни, которые он успешно и быстро истребляет. Своей формой жизни вытесняет все остальные. Мои картины — это животные с замененными частями тел — киборгизированные, которые призваны задуматься. Мы как вид склонны думать, что можем заменить все рукотворным. У меня нет конкретного ответа, так это или нет. Но я призываю к размышлению и дискуссии. Я считаю, что все крутые выходы из сложных ситуаций возможны только при участии большого количества мозгов. Я не позиционирую себя как человека, который знает, как исправить ситуацию с экологией, я ищу ответы. 

Ты нашел себя? Свою индивидуальную манеру? 

Я все еще ищу и иногда нахожу. Эти находки случаются постоянно, но не остаются в константе. Если окончательно найду, то все, можно ложиться в гроб. Художник должен быть в состоянии поиска, но это не значит, что не должен находить. Я очень люблю гравюру. У меня есть большой альбом крутых оттисков гравюр Альбрехта Дюрера, серия про апокалипсис. Это мой первый любимый художник, которого я полюбил в детстве. Сидел и часами разглядывал. А у меня в семье все живописцы, которые говорили, что живопись — царица художественного изобразительного искусства. Когда я поехал учиться в Британку, в процессе занятий нашел технику, позволяющую совместить большой формат, лаконичный цвет и структуру гравюры. И эти гравюры были не такие маленькие, наверное, не такие крутые, как у Дюрера, и на другие темы, но мне понравилась идея. Во-первых, это похоже на гравюру, но в то же время это живопись, пусть совсем не похожая на ту, что создают мои родственники. Потом был момент, когда я увлекся скульптурой, освоил новый материал. Еще было кино и видео-арт. То есть все было связано с инструментами и техникой. А теперь, увлекшись биологией, можно сказать, что я нашел свою концепцию. И сейчас все технические навыки, которые были у меня до этого времени, начинают служить этой концепции понимания человеком себя в окружающей среде.